Развернувшись к нему, Вика глянула на дочь. Переживания родителей ничуть не мешали ее спокойному сну.
- Как это не вовремя, Юлька еще маленькая. Я бы отправилась вместе с тобой.
- И оставила бы ребенка одного? Нет! Не важно, когда это случилось, я бы все равно не допустил твоего участия.
- Допустил, или не допустил, пришел бы приказ, и ты уже знаешь, что бы я сделала. Я – командир.
- Похоже, тебя не переубедить. Но я рад, что Юлька у нас пока такая маленькая, чтобы оставить ее. Вот кто действительно нуждается в тебе.
Вика взяла руку мужа, поднесла к губам и оперлась на костяшки подбородком. Саша прижал ее к себе и поцеловал в макушку.
На следующий день утреннее построение несколько отличалось от остальных. Отдельно от других солдат, в полном обмундировании стояли солдаты, получившие приказ. В этот день родным и близким, было разрешено находится на территории части. Полковник закончил говорить, и солдаты подошли к толпе родственников. Вика с Сашей молча смотрели друг на друга, а Юля на руках у Вики вертела головой. Саша наклонился поцеловать дочь и Юля стала махать ручками, цепляясь за него. Наконец, Саша обнял Вику и, почувствовав, что между родителями что-то происходит, Юля начала похныкивать. Передав дочку отцу, Вика запустила руку в сумочку.
- Протяни руку. Я где-то читала, что красная нить является оберегом.
Обернув нить вокруг левой руки Саши, Вика завязала семь узелков, и зажала его руку между своими ладонями, а Саша прижался лбом к ее лбу.
- По машинам! – раздался гулкий голос.
- Береги себя. – негромко произнесла Вика, и Саша отдал дочку обратно.
Тут к ним подошел полковник.
- Вика. Саша, удачи! – они пожали руки.
Саша еще раз взглянул на дочь и жену, и стал отходить, не спуская с Вики глаз. Развернувшись, он пошел к машине вместе с еще несколькими солдатами, закинул вещи и ему помогли забраться в кузов.
Полковник стоял рядом с Викой, продолжавшей смотреть туда, куда ушел Саша. Только теперь она поняла, что чего-то не сделала.
- Павел Егорович, подержите, пожалуйста! – она оставила ему дочь и направилась к камазам.
- Саша, Саша, Рощин! – выкрикивала она.
Но двигатели машин уже взревели, и все же сквозь этот шум Саша услышал зов любимой, и выглянул из-за тента. Колеса плавно покатились по плацу, и Саша на ходу соскочил на землю. Кто-то приказал: «Стой», и машина остановилась. Вика подбежала к Саше, и он сделал несколько шагов ей навстречу, обнял ее за талию, и она крепко прижалась своими губами к его губам, пока в легких не закончился воздух. Вика осыпала поцелуями его лицо, вновь возвращаясь к губам, и они прижались лоб ко лбу, нос к носу.
- Все смотрят. – заметил Саша.
- Плевать! – отозвалась Вика.
Все было точно так, как говорил Саша, солдаты повыглядывали из машины, смотря на них.
- Пусть все знают.
- Рощин, пора! – напомнил кто-то, и Вика повернула голову в сторону говорившего, но не расцепила объятий, а Саша коснулся губами ее виска. – Извините, товарищ майор!
Неизвестно сколько продлится их расставание, и Вика не хотела отпускать Сашу. Но пришлось, и она еще раз буквально впилась губами в его рот, и неохотно отстранилась. Взявшись за руки, Саша развернулся к ней спиной, и она сделала шаг вслед за ним, а потом отпустила его руку. Не оглядываясь, Саша подошел к машине, поставил ногу на подставку, взялся за чью-то руку и его затащили в кузов.
- Поехали! – вновь послышалась команда, и машина тронулась с места.
Первый камаз уже уехал, и теперь им предстояло догонять его. Сделав два шага, Вика остановилась, они с Сашей смотрели друг на друга, пока машина ехала до ворот, а затем скрылась, выехав на дорогу. Вслед за машиной стали расходиться родственники уехавших солдат. Вика дотронулась до слегка припухших губ и пошла к дочке.
Прошло более двух недель, и Вика переживала, что от Саши ничего не слышно, а ей бы только голос его услышать, хоть одно слово, хоть одну букву на бумаге, написанную им. Она приходила к полковнику, но ничего конкретного не узнавала. Она изводила себя напрасными терзаниями и это отразилось и на Юле. На фоне тревоги за мужа у Вики пропало молоко, и теперь Юля питалась смесью. И вот, наконец, пришло долгожданное письмо.
«Здравствуй, любимая! Пишу письмо потому что со связью здесь не очень, так что придется по-старинке, пользоваться ручкой и бумагой. Прошу тебя, не волнуйся, со мной все хорошо, только соскучился ужасно! Хотя вру – не все хорошо. Тоска иногда просто невыносимая. Я, как наркоман, которого лишили наркотиков, без настроения, без радости в жизни. Раздражает такое состояние, и сам понимаю, что ничего этим не изменю, но ничего поделать с собой не могу. Прости, что сейчас не могу быть рядом с тобой, что не могу обнять тебя, что не вижу, как ты засыпаешь и просыпаешься. Мы не в первый раз расстаемся так надолго, но в этот раз все по-другому, и поэтому сложнее…»