Со стесненным дыханием поднялся по деревянной, недавно вымытой лестнице вверх, на второй этаж, и остановился перед обшитой мешковиною дверью, прислушиваясь, чуя, как бурно колотится сердце, и задыхаясь от сладких, неясных предчувствий.
Постучался несмело, одними костяшками пальцев — никто не ответил. За дверью послышался плеск воды. «Может, полы она моет, а я с этой книгой…» Он постучался сильнее. Плеск воды прекратился, за дверью долго стояла мертвая тишина. Потом — ее голос: «Кто там? Одну минуточку подождите…»
Вскоре дверь приоткрылась, в щели показалось лицо Евгении Станиславовны.
— Вы?! — проговорила она удивленно, и тонкие брови ее вскинулись вверх.
— Я вот… я книгу принес, — забормотал он смущенно, протягивая ей книгу.
— Ну что ж, заходите, — сказала она. — Только, знаете, у меня тут немножко не прибрано…
Она была в домашнем халате, в туфлях на босу ногу, с еще не просохшими волосами, обвязанными вокруг головы полотенцем, и показалась ему постаревшей, поблекшей, не было в ней обычной парадности.
— Проходите, снимайте ботинки… Вот здесь их оставьте, я вам домашние тапочки дам.
Он торопливо принялся снимать прохудившиеся во многих местах камаши, испытывая неловкость за них и за давно не стиранные носки. Сунул свои заколевшие ноги в чужие, должно быть мужские, тапки, в их сухое ласкающее тепло.
— Проходите, садитесь. Книгу сюда вот можете положить. Подождите немного меня, я сейчас…
Женщина скрылась за тесовой крашеной переборкой, откуда снова послышался плеск воды. Потом — ее голос:
— Говоря откровенно, я вас не ждала сегодня. Ну, уж коли пришли…
За столом сидела нарядно одетая девочка, ее дочь, и как-то уж чересчур старательно рисовала цветными карандашами в маленьком детском альбоме. Покосилась на Сашку и вновь занялась рисованием. Рядом лежала раскрытая книжка с картинками.
Сашка принялся оглядывать исподволь комнату.
Пол еще не просох, только недавно был вымыт. Возле печки с блестящими изразцами стояла кровать, высокая, пышно взбитая, с никелированными шарами и целой горой подушек одна другой меньше, накрытая розовым покрывалом. На переборке висело зеркало в деревянной фигурной раме. На окнах чистые белые занавески, на полукомоднике кошка-копилка из гипса, с синим бантом на шее… Все здесь казалось ему ослепительно чистым, опрятным, уютным. Вот бы ему так пожить!..
Евгения Станиславовна что-то там напевала вполголоса, за переборкой, потом замолкла. Он думал, она переодевалась, но женщина вышла все в том же домашнем халате, лишь слегка подчернила тонкие брови, тронула губы помадой да сняла с головы полотенце, распустив негустые, еще не совсем просохшие волосы.
— Лилечка, что ж ты не познакомишься с дядечкой? Дай ему ручку…
Девочка протянула бледную руку, сказав заученно: «Лиля». А Сашка не знал, не нашелся, что ей отвечать. Сказать просто «Саша» или «дядя Саша»? Но какой же он для нее «Саша», а тем более «дядя»? И почему ее мать назвала его «дядечкой»?
— Лилечка, деточка, ты бы пошла погуляла, сегодня на улице вон как тепло.
— Ну-у… — затянула капризно девочка. — Я нагулялась уж утром. Ты же сама говорила, чтобы я рисованием занималась сейчас…
— Мало ли что я говорила! Ты к Наташе сходи, моя умничка, у нее посиди.
— Наташа в город уехала с мамой.
— Ну сходи тогда к Мусеньке! Ты так давно у нее не бывала, какая же ты подружка? Ведь вместе в школу пойдете в этом году. — И вдруг заспешила: — Иди, иди, моя ласточка! Нам с дяденькой надо поговорить о серьезных делах, а ты нам будешь мешать… Давай я одену тебя.
— Я не буду мешать!
Но мать, уже взяв ее за руку, повела к порогу. Натянула сапожки, пальтушку, шапочку, повязала вкруг тоненькой шейки шарфик и, проводив дочь за дверь, накинув дверной крючок, возвратилась к столу. Глядя на Сашку, играя глазами, спросила:
— Чем же мы с вами займемся? Помнится, чаем я обещала вас напоить с вареньем, но, увы, не осталось ни капли воды…
Сашка готовно вскочил: где ведра?!
— Не надо, — махнула она рукою. — Я думаю, обойдемся без чаю… Скажите, вы игры какие любите?
— Я?! — Он потерянно помолчал. — Ну в бабки там, в карты, в лапту… Еще в чекана, в зубаря мы в деревне играли…
— Я не про это, — произнесла она с легкой досадой. — Ну ладно, я вам сейчас погадаю… Хотите узнать свой характер, интересует вас собственная судьба?
— Угу.
— Ой, какой вы! «Угу»… Скажите, ваш какой год рождения?