— Не дури, мой мальчик.
Юджин опустил голову.
— У вас когда-нибудь была мечта, сэр? — помолчав, наконец спросил он.
Кадровик очнулся и, обернувшись, пробормотал:
— Была, конечно...
Лицо его тут же смягчилось, и он разоткровенничался:
— Когда я был совсем юнцом, отец часто брал меня с собой на озеро порыбачить. У него была лодка «Люси», и, помню, мы сутки напролёт просиживали в ней за этим занятием. Я не на шутку увлёкся ловлей и позже сам задумался о том, чтобы приобрести небольшое судёнышко, на котором мог бы промышлять. Такая у меня была мечта. Но судьба расставила всё по своим местам, и вот я здесь.
Он сцепил ладони за спиной.
— Почему вы не купили лодку, сэр? — не унимался Юджин.
— Вскоре после того, как я оказался у Мэддокса, мне стало не до рыбалки. Да будет тебе известно, сынок, мой путь в этих стенах начинался не с уютного кресла. Но завод в итоге сделал меня тем, кто я есть, — Герман с нескрываемой гордостью оглядел свой роскошный кабинет. — Мечта же — это пшик, сон. Она едва ли имеет отношение к реальной жизни, — кадровик нахмурился и добавил. — Знающие люди когда-то дали мне толковый совет, а я передам его тебе: не торопись. Подумай как следует, во имя светлой памяти твоего отца. Не хочешь к Коксам, подыщу тебе местечко в большом городе. Только не жди, что альтернатива будет завиднее. Модернизация — дело нешуточное…
***
И всё же своего решения Птенец не изменил. Спустя две недели после того разговора его рассчитали.
Предоставленный самому себе, он зачастил в рощу с высаженными в ней деревцами брэдфордской груши. Их ветви уже тяжелели под россыпью махровых бело-розовых цветов, источавших густой аромат вишнёвого варенья.
Там, в сени прекрасных деревьев у подножия мэддоксовского гиганта, Юджин когда-то коротал редкие свободные часы за чтением и сочинительством — и именно там ему теперь как никогда захотелось творить.
Одни опусы новоиспечённого писателя были полны его детских воспоминаний об отце, рассказывающем невероятные истории — от леденящих душу секретов старой шахты до случаев с исчезновением из-под носа у сельчан собранного с поля урожая. В других творениях Птенца на глазах у бывалых заводских мастеров оживали инструменты и величественные, словно племенные тотемы, станки. Порой фантазия забрасывала вдохновлённого автора в неизведанные земли, населённые мифическими существами, отважными рыцарями и мудрыми волшебниками. День за днём Юджин создавал яркие неповторимые миры.
И вот, в разгар июня, сидя на лавке в окружении цветущих груш, он уже строчил послание редактору газеты с просьбой ознакомиться с рукописью и принять его на любую возможную работу — внушительная подборка рассказов была готова к отправке.
Поставив точку, Птенец потянулся и с чувством выполненного долга вонзил зубы в сэндвич от «Мамы Мэри» — лакомство, которым он баловал себя в особо удачные творческие дни. Дожевав припасённый обед, Юджин вдруг приметил Маркуса Германа, неспешно приближающегося к роще.
«Не чудится ли мне?» — шепнул парень.
Кадровик шёл, переваливаясь, и казался потерянным. Поравнявшись с Юджином, запыхавшись и не говоря ни слова, он уселся на скамейку.
— Как поживаете, мистер Герман? — поприветствовал его Птенец, не скрывая удивления: начальник покинул завод в середине рабочего дня.
Кадровик перевёл дыхание и покосился на аккуратно прошитые листы, исписанные стройным мелким почерком:
— Могу я взглянуть?
Он явно был чем-то удручён.
Заметив это, Юджин протянул ему кипу и улыбнулся от уха до уха:
— Конечно! Почту за честь, сэр.
Герман осторожно взял бумаги и принялся их изучать.
На втором рассказе его беспокойный взор замедлил бег. Кадровик возвращался и по несколько раз перечитывал привлёкшие его строки, хохотал и качал головой — дескать, ну, завернул сочинитель.
Когда все истории были проштудированы, он потрепал Юджина по плечу:
— Молодец, сынок! Надо же, какой ты выдумщик! Не место тебе среди станков, да простит меня твой покойный отец.
Герман поднял глаза на высившиеся впереди здания и заключил:
— Нам обоим отныне там не место.
— Как так? — спохватился Юджин.
— Нанятые для переоснащения завода господа убеждены, что сами решат кадровые вопросы.
— Но вы проработали у Мэддокса столько лет... — пробормотал Птенец.
— В моих услугах там больше не нуждаются.
Кадровик устало улыбнулся и возвратил ему рукопись.
— Знаешь, вся моя жизнь прошла на заводе, однако до сегодняшнего дня я ни разу не забредал в эту рощу, — поделился он, задрав голову. — Из окна кабинета она казалась иллюзией, всполохом пламени нарисованной свечи. А теперь, находясь здесь, я вижу, что деревца эти так же реальны, как и мы с тобой.