– Награду получат… – бормочет мужчина с пивным животом. – Неплохую…
И я навостряю уши – сказывается привычка: обычно так начинаются в играх скрытые квесты. Но нейроинтерфейс не отзывается стандартным для такого события оповещением, и я снова возвращаюсь к наблюдению.
Охотники шагают быстро, с насаженного на шест комка что-то капает.
Они вызывают такой дикий интерес, что в разгорячённой, пропахшей потом, едой и благовониями толпе почти спокойно смешиваются люди разных сословий, чтобы поглазеть на диво дивное. И лишь иссушенные солнцем и тяжёлой работой грузчики равнодушны даже к ним.
– Кровь свежая… значит, недалеко поймали, – шепчет кто-то сзади. – Не просто так призвали учеников мастера Балиса.
Я почти отвлекаюсь на говорящих, но наконец охотники оказываются достаточно близко. На них кожаные доспехи. Лица серьёзные до неприличия, блестят от пота. А на шесте насажены две небольшие головы. Похожи на собачьи, только без шерсти и зубы побольше. Но ничего такого примечательного, мелковато как-то на мой взгляд после эпических сражений с монстрами размером с дом.
– Это и есть страшные-ужасные чудовища? – шёпотом спрашиваю у Тируса.
– Да, они самые!
– И что они делают?
– В смысле? – Тирус не сводит восторженного взгляда с охотников, а я разглядываю головы: ну зубы и зубы… ничего же страшного.
– Чем они опасны? Магией пуляют? Зубы-когти ядовитые? Что в них такого особенного? – искренне не понимаю я, поглядывая уже в спину торжественно шествующим охотникам. Вспомнив о награде, заодно уточняю: – И сколько стоит такая голова?
– Всяко подороже твоей! – рявкает кто-то сзади.
Оглянуться не успеваю, как тычок в спину, будто ветром усиленный, роняет меня на грязную мостовую в жалких сантиметрах от сухой корки навоза. Неведомая сила давит сверху.
– Варварское ничтожество, – продолжает тот же голос, и его обладатель обходит меня, в поле зрения оказываются его тканевые сапоги с вышивкой серебряной нитью. – Ты должен землю целовать под ногами воинов, взявших на себя опасную миссию по спасению такого отребья от чудовищ, а не сомневаться в их силе и опасности этого пути.
Пытаюсь встать, но не получается. Вонь навоза давит ноздри. Рядом рычит Жора.
– Тихо! – командует Асалин, но Жора продолжает рычать.
Она ведь смотрит, как я барахтаюсь, и Тирус, и десятки людей в толпе. Я пытаюсь встать – пытаюсь изо всех сил хотя бы не валяться безвольно тут перед всеми. Зубы скрипят. От напряжения мышцы и рёбра ноют.
Я должен встать. Хоть приподняться.
Боль обжигает нервы, огнём прокатывается по рукам и ногам, охватывает голову – почти как сразу после призыва. Тело сводит судорогой.
– Заткни свою тварь! – приказывает поваливший меня козёл.
От напряжения на миг темнеет в глазах, а в следующий я понимаю, что по-прежнему лежу, изо всех сил уперевшись ладонями в раскалённые солнцем булыжники. По нервам снова пробегает одуряющая боль, и я судорожно отталкиваюсь, словно пытаясь отшвырнуть от себя эту боль.
И приподнимаюсь. Практически встаю на четвереньки. Если за нами и наблюдают, то как-то не шумно. Кошусь на своего противника. Он удивлённо смотрит на меня сверху.
И вдруг кто-то звонко смеётся:
– Тоалис, ты даже бездарного удержать не можешь, куда тебе в охотники подаваться, – смеётся девушка – молодая, яркая, в одежде одинакового с ним цвета и орнамента. – Не позорь мастера Ошана, возвращайся домой.
Вытянутое лицо Тоалиса густо, прямо волной краснеет, а на виске начинает судорожно колотиться жилка.
Вот зря, зря красотка это сказала – теперь мне точно конец.
Инстинкт срабатывает хорошо – я откатываюсь в сторону, и удар Тоалиса приходится аккурат на место, где только что было моё лицо.
– Мазила, – красотка заливается смехом.
У Тоалиса краснеют даже уши – успеваю это заметить, прежде чем откатиться ещё дальше. И опять Тоалис мажет от гнева. Он уже рычит:
– Стой!
Ага, сейчас!
– Может, тебе его подержать? – веселится девица.
Толпа расступается. Жора прячется за Асалин, держащую Тируса за шиворот. Никто и не думает за меня заступиться. А Тоалис, стиснув кулаки, наступает на меня: