Мои люди слаженно кивают. Мы четверо одновременно вскакиваем на сёдла ногами. До ближайшей крыши – три с половиной метра, но для тех, кто идёт по дороге культивации, это далеко не предел.
Мы глубоко вдыхаем, обращаясь к ядру силы для усиления мышц, и почти одновременно прыгаем. Черепица щёлкает только под Энайей, – самой лёгкой и самой неумелой из группы, – она недовольно сопит перед следующим прыжком, уносящим нас прочь от криков:
– Проклятое дитя в Леве, быть беде!
– Это дурной знак!
Позорное бегство, недостойная посла трусость – но надо скорее попасть на совещание.
Сливаясь с силой, я, мой оруженосец и двое телохранителей бесшумно скользим по черепичным крышам необъятной Левы. Десятки храмов возвышаются среди домов, огромные фигуры Божественного героя выпирают из центров площадей. Главный храм выделяется из всех нереально высоким и большим куполом и статуями по периметру. Невозможно поверить, что это величественное строение может быть делом человеческих рук.
Скользящая и прыгающая рядом Энайя не может удержаться от болтовни:
– Хвалёное гостеприимство Золотого Льва какое-то горькое на вкус. Он точно друг наших родителей?
– Так говорил дедушка Ран, – для меня его слова – неопровержимая истина.
Печально, что для короля Леварии недовольство усилением Небесной империи и желание её уязвить значит больше, чем старая дружба. Мог бы хоть одного встречающего отправить.
Перескочив последний широкий переулок, мы добегаем до края крыши и спрыгиваем на плиты площади перед главным храмом. Энайя краем своего плаща вытирает с моей брони тухлую хурму.
Тут тоже полно людей, но у громадного портика стоит оцепление, а рядом со ступенями ждут кареты и кони остальных участников совещания и их сопровождающих, аристократы и охранники, не допущенные на совет и недостаточно значимые, чтобы их разместили в храме.
Кабраш и Дансо освобождают дорогу. Стараюсь держаться уверенно, хотя с каждым мгновением идущего наперекосяк посольства делать это всё труднее: к такому меня не готовили.
К счастью, сквозь оцепление нас пропускают без лишних вопросов. Я выше поднимаю голову. Да, я иду пешком, да, при мне только оруженосец и двое телохранителей, но я – посол великой империи.
– Да пребудет с вами благословение Божественного героя, – жрец-проповедник в белом с золотом одеянии спускается ко мне по ступенькам высоченного крыльца.
– Объявите о прибытии посла Ланари из рода Северных драконов, – звонко требует Эйная.
– Не могу, – жрец разводит руками и запрокидывает голову в расшитой бисером шапочке. – Совещание уже началось, посторонним входить нельзя.
– Не только столица Леварии непочтительна, но и её король – Золотой Лев, – цежу я.
Краснеющая от гнева Энайя чуть не вскрикивает:
– Это уже не просто непочтительность, это – прямое оскорбление!
Слишком юна, почти ребёнок, зря я согласилась взять её с собой.
Вскидываю руку, чтобы не наговорила лишнего, и ставлю ногу на первую ступень.
Жрец преграждает мне путь.
– С дороги! – требую я.
Он склоняет голову:
– Простите, но прежде вы должны разоружиться.
Ожидающие чуть в стороне аристократы из сопровождения других послов наблюдают за нами с усмешками. Божественный герой – воин, и почитать его можно и достойно с мечом.
Нет, империя не потерпит такого отношения. Я приподнимаю руку, наполняя её силой. Между моими пальцами и жрецом – метр. Сила из ядра перетекает в пространство вокруг, расширяя границы моего тела. Одно резкое движение в сторону – и жреца просто сносит с моего пути.
Больше нам не мешают. Служители нам просто не попадаются.
Позади остаётся огромная лестница портика, первый зал и главный зал храма со знаменитым изображением Божественного героя и поверженных древних на куполе, внутренние коридоры, помещения и малые залы.
Пусть я некоторое время плутаю по огромному храму, а зал для совещаний нахожу лишь по охране возле массивных резных дверей, но нахожу же!
– Представитель Небесной империи, – чеканю пытающимся преградить нам путь воинам, и они отступают в стороны.