Но сдаваться – это не про меня.
Ориентируясь на фэнтезийные книги, диалоги в играх и прочую героику пробую разные рецепты.
Расслабиться и слиться с окружающим – ничего не получается.
Сосредоточиться на внутренней силе, заглянуть в себя – пусто. Разве что острее осознаю: живот болит и есть охота.
Напрячь воображение, представить, что меня наполняет сила. И я даже представляю…
– Это бесполезно, – припечатывает Золотой Лев. – Он абсолютно бездарен. В таком-то возрасте! Свитки не сработали, выкиньте отсюда этот мусор.
Гнев опаляет меня до кончиков пальцев, но топот охраны и металлическое позвякивание мечей заставляют сдержаться.
– У вас эта штука не работает, – пытаюсь выкрутиться я, разворачиваюсь к разряженной толпе. – Это ошибка, я…
Ноздри Золотого Льва раздуваются, глаза темнеют.
– Не работает? Ошибка? – Меня отталкивает словно порывом ветра. Золотой Лев наступает, чеканя каждое слово. – Весь этот призыв – ошибка! Новый герой не спасёт Офрос! Только поклонение Божественному, наша сила, наша вера способны остановить монстров, а не какие-то притащенные неизвестно откуда слабаки!
Невидимая сила толкает меня до рельефной раскрашенной плиты, придавливает к фигурам мусорщиков.
– Не работает? – язвительно уточняет Золотой Лев и прикасается сверкающей от перстней ладонью к тёмному шару. Тот наливается белым светом. Сияние молниеносно заполняет стержень, пересекающий четыре из пяти пластин. Тот светится до самого кончика на четвёртом уровне с коронованными правителями. – Всё прекрасно работает. Это ты бездарность. – Лев чуть поворачивает голову. – Вышвырните это из священного храма.
От возмущения задыхаюсь. Когда мордовороты подхватывают под руки и оттаскивают от рельефа, паника берёт верх: один в чужом мире, без средств, без страховки, без пособия, без смартфона и сети, без игр…
Забыв об осторожности, выкрикиваю:
– Верните меня! Раз вам не нужен – верните обратно! Вы похитили меня, вы… Как же гуманность? Милосердие?! Вы отвечаете за меня!
Золотой Лев убирает руку от шара, и ослепительное сияние гаснет. Меня тащат спиной вперёд, и, кажется, всем плевать. Все теперь смотрят на Золотого Льва.
– Как я и предполагал, эти таинственные свитки не помогут, – его сильный голос разносится по огромному залу. – Мы сами должны справиться с выпавшим на нашу долю испытанием монстрами.
– Надо провести ещё призыв, – отвечает ему старик с мудрёно заплетёнными волосами. – Возможно, в этот раз были… помехи.
– Эй, люди! – отчаяние придаёт смелости и глупости. – Мне жить на что-то надо! Есть! Пить! Обуться! Эй… Ваше величество, вы же… Ваше величество!
Дядька в белом балахоне что-то шепчет ему на ухо, и Золотой Лев, поморщившись, небрежно кричит вслед волокущим меня стражникам:
– Дайте ему сандалии, разрешение попрошайничать и рассказывать сказки, пусть языком себе на жизнь зарабатывает и помнит о моей великой милости.
Стражники протискиваются сквозь узкий дверной проём между колоннами и тянут меня в сумрак коридора. Я хватаюсь за косяки, но меня быстро отцепляют и выволакивают из зала. Служитель в тёмном балахоне и маске захлопывает дверь, лишая меня последней возможности докричаться до Золотого Льва и его спутников.
Тут же под рёбра прилетает удар, заставивший согнуться и хрипеть от боли.
Глава 2.3
***
– Помни о милости Золотого Льва Левы! – Стражник бросает мне на грудь две металлические пластины, сандалии, отступает назад и захлопывает неприметную дверь в стене.
Рёбра ноют. Да не ноют, просто отваливаются, я едва дышу. Меня трясёт от боли, страха и гнева. Холодный пот струится по лицу.
Вышвырнули. Не дав даже шанса исправить результат!
Может, нужно время, чтобы я с этой их штукой законнектился. Может, объяснить как-то. Потренировать!
А стражники – им же не приказывали меня бить! Что они творят?
Шипя и морщась, я переворачиваюсь. Металлические пластины звякают о каменные плиты. Всё болит.