Помню-помню: гладко было на бумаге. Ладно, буду разбираться с трудностями по мере их обнаружения.
Мы двигались по галерее против потока. Дядюшка назвал встречных беженцами и объяснил, что через академию с Испола уходили только выпускники со своими ближайшими родственниками. Кванк, хоть и был в прошлом сталкером, спасать никого не мог.
— Даже племянниц? — удивилась я.
— Увы, — искренне печалился мужчина, — мой второй брак с Томой не был официально подтверждён. После потери пристани сталкер навсегда остаётся вдовцом. Из-за этих условностей твоя мама всего лишь сестра моей почившей сожительницы.
— Ё моё! Ну и нравы.
Я заметила слёзы, блестевшие на коротеньких ресницах Кванка, и посочувствовала его горю. Далеко не каждая женщина согласится взвалить на себя заботы, не получив статуса замужней. Бывший сталкер не привёл в дом новую хозяйку, вот и опустился.
— Я доказывал им! Бегал по кабинетам, искал справедливости. Раз у меня нет собственных деток, неужели не имею право спасти семью друзей?
— Не разрешили?
Он вжал голову в плечи и зарылся пятернёй в сальных волосах:
— Позволили использовать переход в академию и позвать тебя на помощь.
— А я смогу увести семью прямым порталом?
— Нет. Пока нет. Быть может, адептам со временем разрешат…
— С каким временем?! Что за бюрократические проволочки!
На возмущённую, размахивающую руками студентку оборачивались. Дядя делал круглые глаза и сжимал свои губы пальцами, давая понять, что кричать не следует. Я умолкла, сердито сопя.
Мы, наконец, добрались до места. Как действует постоянный портал, я увидела впервые. Он был похож на лифтовую кабину с дверями в двух противоположных стенках. Одни открываются в академии, а другие в здании филиала, расположенном на центральной площади столицы Испола — Полянске. Как только прибывшие из Полянска люди, вышли на галерею, мы с дядей шагнули внутрь. Больше желающих отправиться в гибнущий мир не нашлось. Двери закрылись. Я в соответствии со стереотипами ожидала, когда кабинка дёрнется, что-нибудь заскрежещет, и мы поедем вниз или вверх. Разумеется, такого не произошло. Мы тупо стояли в душном, слабо освещённом ящике размером три на три метра. Я максимально отстранилась от своего спутника, уж очень густой дух от него исходил. Кванк не заметил моей неделикатности, привалился к стене с видом пациента в очереди к зубному: и страшно, и уйти нельзя.
Пришлось подождать минуты три-четыре. Как только дверь стала отъезжать, дядя схватил меня за руку и предупредил:
— Держись за мной, как бы не снесли.
Вовремя! Не будь этого предупреждения, меня точно замесили бы в глубину кабины. Кванк, лихо проталкивался, прикрывая меня, я чуть не носом утыкалась ему в спину, задеваемая вбегающими в кабину людьми. Очень боялась, что пакет зацепится за чью-нибудь сумку, и я останусь не только без вещей, но и без блокнота с заклинаниями, который по глупости сунула туда.
Ура! Свобода!
Мы прорезали толкучку около портала и выбрались в центр огромного холла. Вдоль стен стояли чемоданы, тюки, корзины, на вещах сидели и лежали люди. Метров двадцать квадратных около портала отделяли от остального пространства металлические ограждения, вдоль них прохаживались мужчины в форменной одежде с чёрными стержнями в руках. Это оружие не было похоже на полицейские дубинки, но от него исходила ощутимая угроза, тут явно не обошлось без магии.
Осмотреться мне не удалось, дядя так и не отпустил мою руку, продолжая тянуть за собой. Скоро мы вышли на центральную площадь, где стояла очередь вроде той, что бывает около Эрмитажа в бесплатные дни.
— Все эти люди хотят в академию? — удивилась я.
— Хотят, — хмуро подтвердил Кванк, — надеются уйти в другие миры, да только не везде ждут переселенцев, а в академии всё-таки выбор больше, чем на Исполе.
Расспрашивать я могла с осторожностью, ведь многое Милаина и так знала. Чтобы не выдать себя старалась оживить воспоминания тела. Кое-что казалось знакомым, но в большинстве случаев приходилось полагаться на спутника.
Мы пересекли площадь, где играли многочисленные фонтаны, вокруг которых бегали детишки. Вышли на стоянку автомобилей — что-то типа нашего каршеринга. Заглянув в салон, я не смогла сдержать удивлённого возгласа, садиться не торопилась. Там было два дивана, как в карете, только места для кучера я не заметила, не говоря о лошадях.