Как долго мы все здесь?
- А ведь, - внезапно подаёт голос ржавый парень, - я хотел сделать ей предложение.
Он раскрывает ладонь, в которой лежит очень простое широкое кольцо с маленьким камушком. Женщина в возрасте рвано вздыхает.
- Я хочу жить. Почему всё так вышло? Насть, ну почему? – Сотрясается школьница.
Настя.
Анастасия.
Светлые вьющиеся волосы и нежно-розовые губы, аромат кофе и вечные спортивные лифчики. То, как она целует мои плечи, мои пальцы и смотрит прямо в глаза. Бледно-голубые, со светлыми ресницами.
Я мотнула головой.
В дверь начали нетерпеливо стучать. Я дёрнулась от внезапного шума. Запахло озоном.
- Пожалуйста, я просто хочу домой, к маме и папе, - выла девочка.
Настя нежно гладила её по голове, целовала в макушку и шептала что-то приятное. Мне это не нравилось.
- И я сделал. Но она отказалась, - парень повернулся к начальнице, - почему?
В дверь забарабанили с утроенной силой. Кто-то сверху отбивал чёткий быстрый ритм. Чуть ниже отчётливо слышались медлительные, но крайне увесистые удары.
- Я стара для тебя, недотёпа, - со слезами на глазах произносит начальница.
- Я никогда тебя такой не считал. С того первого раза, когда мы столкнулись в коридоре и я задел тебя плечом.
- Стёпа!
Я не понимаю, что здесь делаю. Будто все находятся на своих местах кроме меня.
Настя смотрит в упор, не мигая. Скрип шин.
Щелчок.
Мы заходим в автобус, такие влюблённые и свежие. Мир кажется прекрасным. Сегодня я поймала крупного душеторговца, за что меня повысили. Магический ранг позволяет применять более серьёзные заклинания. Мы это дело немного отметили с коллегами.
Настя, совсем позыв о приличиях, целует меня у поручня. Как хорошо, что людей почти нет. Лишь молчаливая великовозрастная парочка, скрывающая отношения, и школьница, воткнувшаяся в телефон.
По пальцам поднимаются шипящие пузырьки радости. Передо мной моя возлюбленная, такая красивая и очаровательная, что может быть лучше?
Первое, что меня напрягло – отсутствие кондуктора. Никто не пытался взять у нас деньги, которые успели пропотеть в ладонях.
Я резко повернулась и увидела двухметровую тень, которая моментально расстроилась. Это была ловушка.
Слишком всё шло гладко. Стерильный белый автобус, выруливший из-за угла в тот момент, когда мы только подошли к остановке. Полное отсутствие на ней других людей
.
Медлить было нельзя. И я схватила любимый раскладной нож, заговорённый на воде, полоснула по руке. Глаза прожгли огненные языки.
Бой в дверь. Тихие всхлипывания неуравновешенных женщин. Взгляд голубых глаз.
- Настя…
- Почему ты не сказала, что выучила его? – Впервые её голос перестал быть лёгким и игривым.
- Я не хотела, по рангу положено.
- Как запрещённое.
Всё стало максимально просто.
- Я вас всех убила. Господи.
Зажав рот ладонями, я всё переводила взгляд со знакомых незнакомцев, с которыми успела провести небольшую вечность в этой закрытой комнате. Тёмное заклинание, затачивающие чужие души в твоём теле. Посмертное заклинание, вышибающее память.
Призыв цербера.
- Мы уже мертвы? – Тихо спрашивает присмирённая школьница.
Я не в силах ей ответить. За меня это делает Настя единым кивком.
Единственный на всю комнату парень берёт свою невесту за руку. По алым щекам девочки бегут слёзы. Она всё сжимает запястья.
- Мне так жаль.
Бой в дверь.
- Я поступила не по уставу.
Гулкие, чёткие удары. Первая трещина, через которую в комнату медленно начала просачиваться тьма.
- Что дальше? – Спросила Настя.
Я подхожу к ней, нежно глажу по лицу. Как давно это было было. Такие приятные щёки. Лёгкий поцелуй в нос, на что она даже начинает шутливо бурчать.
- Сядете мне на спину.
- Что?
Из пальцев привычными покалываниями вылезли когти, вышла наружу шерсть, навострились чувства.
Я слышала дыхание каждого человека в этой комнате. Но не биение сердец. Может, их вдохи и выдохи – лишь привычка, имитация, чтобы разум не начал паниковать.
Рыкнув, начала распаляться, расти в размерах. Все должны были уместиться. Я не могу отдать им эти души.
Трещина увеличивалась в размерах. Последней садилась Настя. Она тоже чувствовала ответственность.
Я ударила в дверь и та рассыпалась множеством осколков.
Нельзя было останавливаться. Нельзя отвлекаться на звуки или запахи. Нельзя много думать.