С полудня до половины третьего Славик просидел почти без движения. Он разглядывал похабные надписи, оставленные на столике в беседке, изредка поглядывая в сторону дома напротив, когда из него выходили люди. Иногда он пробовал думать о том, как именно оказался в таком положении и зачем ему вообще что-то делать для Лешки, учитывая, что он теперь точно был уверен в его фальшивости, но всякий раз его мысли соскальзывали куда-то в сторону, останавливаясь на том, что это просто нужно было сделать. Через «не хочу», как часто говорила его мать. Через страх, как говорил настоящий Лешка.
В без четверти три на пороге второго подъезда показался Федя. Высокий, широкоплечий и полноватый, он вышел из дома на узкую заасфальтированную подъездную дорожку. Одет он был в клетчатую байковую рубашку и дешевые спортивные штаны, а в руках держал полное до краев пластиковое ведро.
Славик сразу заметил его, но пока не предпринимал никаких действий, лишь неотрывно сопровождал взглядом свою цель. Федя прошел по дорожке к двум мусорным бакам в центре двора и принялся высыпать в один из них содержимое ведра, как вдруг получил кулаком в затылок. В его глазах потемнело, замелькали яркие разноцветные точки, а потом прилетел еще один удар. И еще. Взмахнув пустым ведром в попытке отбиться от неизвестного нападавшего, он отскочил на пару шагов вдоль мусорных баков и развернулся. Учитывая определенный образ жизни Феди у него было много врагов, и он точно ожидал увидеть одного из них (а может сразу нескольких), но вместо этого уперся взглядом в незнакомого мелкого пацана лет четырнадцати.
— Ты ебанулся что ли?! — Федя непонимающе вытаращил глаза. В ответ Славик издал носом громкий хрюкающий звук, набирая побольше слюны в рот и плюнул ему прямо в лицо.
Федя зажмурился, вытер плевок рукавом рубашки, после чего снова посмотрел на незнакомого пацана уже красными от налившейся в них злобы глазами. В этот момент Славик понял, что наживка проглочена, и бросился бежать. Федя, отшвырнув пустое ведро, инстинктивно пустился в погоню.
Славик понимал, что в прямом забеге у него против Феди нет никаких шансов. Да, тот вел далеко не самый здоровый образ жизни, что могло как-то отрицательно повлиять на результаты длинных дистанций, но учитывая разницу в длине ног и закоренелую нелюбовь самого Славика к бегу, до марафона дело точно бы не дошло. Федя догнал бы его гораздо раньше, чем подошла к концу его подточенная сигаретами алкоголем, и бог знает, чем еще выносливость. А значит нужно было пользоваться преимуществом, которого у Феди не было.
Срезав дорогу через соседний двор, Славик ловко перемахнул через забор. Два долгих лета, проведенных за занятиями любительской акробатикой, не прошли даром. И это определенно спасло его, ведь пыхтевший позади Федя уже почти мог дотянуться до него своей длинной рукой, схватить за воротник ветровки, а дальше… Об этом Славик думать не хотел. Получив благодаря забору заветный разрыв дистанции, он теперь мог оставаться в сравнительной безопасности, при этом не выходя из поля зрения Феди. На короткое время Славик стал живой красной тряпкой в руках матадора, прятавшегося в профилакторском погребе.
Погоня продлилась недолго. В сущности, двор Феди находился совсем недалеко от двора Славика, по ту сторону от огороженной территории профилактория. И это спасло всю импровизированную операцию. Находись погреб дальше, и Федя никогда в жизни не стал бы так долго бегать за каким-то неадекватным сопляком. Он бы попросту запомнил его лицо и подкараулил где-нибудь в подворотне, случись такая возможность. Но погреб был недалеко, и Славик умудрился сохранить интерес к себе до самого провала в шлакоблочном заборе. Юркнув в него, он на ходу скинул с себя ветровку, швырнул ее на землю, у входа в погреб, как лишний указатель на свое местоположение, а сам полез в провал кирпичной кладки. Запыхавшийся Федя, показался у погреба немногим позже.
Оказавшись на лестнице, Славик одним прыжком преодолел сразу все четыре ступеньки, уже не удивляясь тому, что на них не было ни единой кошечьей тушки, после чего завернул в непроглядный пустой дверной проем. Держась левой рукой за стену, Славик пробежал через половину погреба, в которой до этого видел Лжелешку, завернул за тонкую кирпичную перегородку и спрятался в дальнем углу. В темноте он не видел ровным счетом ничего, но при этом совсем не опасался шприцов или засохших куч, потому что как только он пролез в дыру, то каким-то чудным и необъяснимым образом понял намерения Лжелешки, затаившегося за тонкой перегородкой. И по сравнению с ними не то, что шприцы и кучи, вся мерзость этого мира меркла, становилась вторичной, несущественной.