Крадучись, будто настоящий индеец из вестерна, Славик прошмыгнул вдоль полуростового забора, огораживавшего погреб, приблизился к бреши в нем и осторожно выглянул. Феди нигде не было видно. В сущности, здесь было так же безлюдно, как и всегда, именно за это качество мальчишки всего квартала и любили прафилакторский погреб: за отдаленность от оживленных пешеходных улиц и окон жилых домов. Вот только тишина, поглотившая окрестности, насторожила Славика. Та самая тишина, что пришла сюда еще вчера, после удара молнии, да так и не закончилась. Все будто замерло в ожидании чего-то, мир поставил себя на паузу, наблюдая за крадущимся пятнадцатилетним мальчишкой.
Обождав с минуту Славик, наконец, решил выбраться из своего укрытия. Озираясь по сторонам, он подошел к кустам у входа в погреб, снял с них свою ветровку, отряхнул ее и надел на себя. Затем, положив в карман пачку «Прилук», собрался было уходить, но что-то остановило его. Это была странная смесь любопытства и чего-то еще. Какого-то необъяснимого чувства по своему свойству почему-то напоминавшего незнакомый оттенок запаха, примешавшегося к вони разлагающихся кошачьих тушек. Казалось, они исходили от одного неведомого источника, находившегося там, в погребе.
Славик снова огляделся по сторонам. Вокруг по-прежнему было тихо и безлюдно. Собрав остатки смелости в кулак, он медленно, считая шаги, подошел к провалу в кирпичной кладке, заглянул в него и на миг остолбенел от увиденного. Там, у подножия лестницы, из прохода, уходившего в помещение погреба, на него смотрело бледное вытянутое лицо.
Славик побежал. Теперь он перебирал ногами так быстро, как никогда. Забыв обо всем на свете, он долетел словно ракета до своего подъезда, где впопыхах затолкал пачку сигарет в нишу за почтовыми ящиками. Потом, исцарапав входной замок двери ключом, он ввалился домой и сполз по стене, усевшись на подставку для обуви.
Он знал, что такого не могло быть, что подобные вещи случаются только в лагерных страшилках и фильмах. Он понимал, что после яркого светлого дня ему в темноте могло привидеться все что угодно, что это могла быть иллюзия, игра воображения. Но тем не менее, Славик был уверен, убежден на все сто, что оттуда, из профилакторского погреба на него смотрел никто иной, как умерший месяц назад Лешка.
Миллионы вопросов затмили сознание Славика. Как он там оказался? Что он там делал? Он воскрес? Выздоровел? ВЫКОПАЛСЯ ИЗ МОГИЛЫ?! А может вся история с глиобластомой была шуткой? Злым, нехорошим розыгрышем?
Славик не понимал, что происходит. Казалось, сама земля зашаталась у него под ногами, словно началось землетрясение, которого в этих краях никак не могло быть. Как и Лешки не могло быть в профилакторском погребе. Но он был. Ведь так?
Совершенно потерянный Славик доковылял до кухни, где включил под чайником газ и молча стоял, смотря на синие огоньки, пока не понял, что забыл долить воды. Пока черная ручка на крышке чайника не начала вонять горелой пластмассой.
«И что теперь делать? — Славик набирал в чайник воду, а его мысли мелькали с невероятной быстротой, так, что он едва поспевал за ними. — Может кому-нибудь рассказать? Но кому? Кто поверит в такое? Я и сам не поверю. Но он же там. Я его видел… Да, видел, точно… Ну, значит надо об этом кому-то рассказать. Нет, хожу кругами. А что, если его все же нет? Тогда стоит перепроверить. Вернуться и перепроверить. Страшно…»