Про ковёр
Был у меня, значит, старый напольный ковёр пепельно-серого цвета со светло-коричневым, узорчатым окаймлением. Он мне совсем не нравился, по причине его крайней старомодности и непривлекательности общего вида - так, пыль собирает лежит, - считал я. В общем, хотелось мне от него избавиться.
Живу я с бабулей в небольшом - на три комнаты - старом доме. Тем не менее мать появляется у нас чуть ли ни каждый день, непременно привнося некий движ и свежесть в мононтонное, медлительное течение жизни нашего дома. Стоило маман переступить порог, как бабуля сразу принималась болтать с маман обо всём под ряд - словно год не виделись, ей-богу, - часто обсуждая кого либо... или же осуждая.
Так повелось, что осуждали в основном меня: всякий визит матери мне приходилось испытывать дикий мобинг, выслушивая кучу обвинений в свой адрес, где акцент нарочито делался на моих недостатках в глазах родных. Любимой же темой у них была моя трудовая занятость - а вернее её длительное отсутствие. Ой как это вымораживает, у-ух, аж тремор начинается от злости.
Когда же дома вновь оставались мы с ба, то внутренности дома мгновенно застывали; всё будто окутывало волшебным туманом, в котором время буксовало, замедляясь и загустевая до состояния засахарившегося мёда. В эти моменты мою жизнь сразу захлёстывали грусть, скука и усталость от жизни, потому что не на что было отвлечься, не на кого позлиться, не с кем побрехать... нечем было заняться. Без маман ба, как это ни странно, даже не пыталась вступать в конфронтации и вела себя весьма отрешённо, мало обращая внимание на моё присутствие в доме, - и вообще, впадая в какое-то ступорозное состояние. Она бледным призраком слонялась по комнатам, практически бесшумно ступая по скрипучим половицам.
Как не сложно догадаться, появлению ковра поспособствовала именно маман. Она посчитала большим успехом заиметь "почти новый" ковёр, который рандомный мужик уверенно тащил на мусорку. Бабушка не возражала против подобной обновки. Мне кажется, во всём, что хоть немного касалось меня, бабуля принимала сторону матери, независимо от своего изначального мнения. То бишь предвзятость ба толкала её на использование двойных стандартов по отношению ко мне, что попахивает бесстыжим лицемерием в ущерб себе. Короче, жуть.
И вот, после всего прочитанного, скажите мне: как можно жить в таких условиях спокойно? Как можно безболезненно уживаться с этими мракобесами, не загоняясь, не бомбя... не выпивая, в конце концов? Все ж мы люди. Никто не лишён слабостей. Всем нужно уметь держаться на плаву, тем или иным способом.
И я стараюсь. В свои двадцать восемь я живу просто прекрасно. За неимением работы, семьи, домашних животных, всяческих деструктивных предрассудков и привычек, - единственной проблемой для меня была ежедневная аутонервотрёпка. А выводило из себя очень многое: то скооперированный пресс от родни, то катастрофическое отсутствие настроения, то чрезмерный соседский шум с улицы. А иной раз вообще - как загрузят какой-нибудь тупой бытовухой, хоть вешайся. Если случалось последнее, я мастерски отлынивал, но давалось мне это чрез великие душевные муки. Все эти аспекты неминуемо накладывали отпечаток на стиль моей жизни.
Как-то раз я выпивал у себя во дворе с друзьями. Выпили весьма знатно - память отшибло начисто. Наутро, с трудом, но вспомнил некоторые яркие эпизоды, такие как: падение одного товарища задницей в ведро с водой, которое использовалось как охладитель для алкоголя, - а также, попытка утопить в этом же ведре случайного кошака. Как домой попал не запомнил совсем.
Невыразимо словами то ощущение, которое я перебаливал с утреца. Казалось, так плохо мне ещё ни разу не было. Даже за жизнь было страшно в какой-то момент, посему знатно расцарапанные кошаком руки казались пущей ерундистикой.
Но всякие загонные мысли утратили своё было влияние, как только я вразумил, что злосчастный ковёр смачно заблёван. Чуть левее от центра ковра - ближе к кровати, что косвенно говорило о том, что блевал я прямо с кровати, - распалсталось и повпиталось в среднюю ворсиначтость ковра обильное, тёмно-жёлтого цвета пятно. Запах стоял неимоверный - такой, приторно-кислый.
Чуть позже, я, борясь с подпирающей рвотой и страдая от наисильнейшего сушняка, вкупе с головной болью распирающего характера, - слышу короткие, приближающиеся бабулины шаги.
Дверь в комнату оказывается открытой, что троекратно усиливает стрессовые переживания. Мигом подскакиваю, мимолётно радуясь, что запах моего перегара пока превалирует над кислым блеватроном. Ощущаю такую боль в затылке, будто туда за один удар вбили тупое зубило, хотя, откуда мне знать на сколько это сравнимо с зубилом? Прислоняюсь к дверному косяку, дабы не упасть, становлюсь в наиболее невозмутимую позу. Своим телом максимально закрываю обзор комнаты.