Лада кивнула.
— А ей, — продолжала Ларчик, указав на меня пальцем, — он не нужен. Она сейчас получит от него, что хочет, и все.
— Даша ничего от него не хочет! — Это были первые слова, которые произнесла Рита.
— Лада… — позвала я.
Лада убрала руки своей подруги и посмотрела на меня.
— Он мне не нужен, — произнесла я очень твердо. — Это точно. И мне от него ничего не нужно.
Лада молчала.
— Я тебе даю слово. Моя работа закончилась, и мы больше не встречаемся.
— Девоньки! — Малыш двумя руками обнял Ладу и Ларчика. — Поехали в клуб! Хочется подвигаться!
— Да пошел ты знаешь куда! — заорала Лада.
— Это куда же? — рассмеялся Малыш. Лада вскочила и попыталась выдернуть из-под него стул.
— Вон! — закричала она. — Пошел вон отсюда!
С соседних столов на нас смотрели заинтересованными взглядами.
Малыш перехватил Ладину руку в тот момент, когда она собиралась дать ему пощечину.
— В общем, я в «Лете». Если что, приезжайте. — Он встал и, не обращая внимания на нас с Ритой, вышел.
— Идиот, — произнесла Лада, высокомерным взглядом окидывая соседние столы.
— Выпьем? — Я подняла бокал.
— Выпьем. — Лада протянула свой. — А ты — ничего.
— Спасибо.
Она отодвинулась, улыбнулась, залпом допила свой мартини.
— Ну что, Ларчик, в «Лето»? А вам, девочки, счастливо оставаться.
Мы с Ритой какое-то время сидели молча. Вдруг Ритины глаза стали удивленными и испуганными.
— Даш, слушай… А ты не думала, что Влад хотел тебя подставить? Ну тогда… когда покушение было?
Водитель Влада, как всегда, подъехал на полминуты раньше.
Расплющив нос об окно, я смотрела из своей комнаты на его машину. Сверху она казалась черным перламутровым тараканом. Было странно видеть ее неподвижной. Казалось, она готова сорваться с места в любую секунду.
Машина ждала меня.
Я хотела отойти от окна, заняться своими делами, сделать вид, что этой машины не существует.
Я стояла как вкопанная.
Мы замерли одинаково: машина — внизу, я — наверху.
Я отключила мобильный телефон. Но перед этим стерла «Моя любовь». Написала новое имя: «Не брать трубку».
Разве можно объяснить, что такое разочарование?
Разочарование происходит в голове. Когда сердце еще помнит слова, взгляд, руки.
А разум уже понимает: ложь. И слова, и взгляд. И даже руки.
И тогда голова начинает бороться с сердцем.
Как здорово, если побеждает сердце! Тогда надеваешь туфли, спускаешься вниз. Внизу ждет машина. И везет туда, куда ты хочешь больше всего на свете. И тебе легко, и ты счастлива.
Водитель включил дворники, как будто усы у таракана зашевелились.
Я стояла, не двигаясь. Даже не моргая.
Босиком.
Самое ужасное — когда побеждает разум. Тогда легко возненавидеть всех. И все.
И приходится уговаривать себя — жизнь не так плоха. И бывает счастье. И счастливые люди.
Просто — тебе не повезло.
Но — обязательно повезет. В другой раз. Так устроена жизнь.
Иначе я бы не родилась.
Черный металлический таракан зашевелился, взял разгон и скрылся в гуще себе подобных.
Я свернулась на кровати калачиком и закрыла глаза.
Через час я стала думать о том, что нехорошо было заставлять водителя ждать. И Влада надо было предупредить. Я же должна была ехать на работу, а не на свидание, в конце концов.
Я понимала, что эти мысли — слабость. Но мне так хотелось быть слабой.
Я включила телефон.
Позвонила Рита.
— Я помирилась с Костей, — объявила она.
— Поздравляю.
— И завтра он поедет знакомиться с Мишей.
— Ничего себе.
— И он хочет о чем-то с тобой поговорить.
— Да? Ладно.
— О чем-то, что касается только тебя. Приедешь к нам в гости?
— Я, наверное, в Лондон уеду.
— Даш, но не прямо сейчас?
— Нет.
— Ты мне позвони, ладно?
— Ладно.
Влад не звонил.
Я думала, что хорошо бы было, если бы он не позвонил вообще. Никогда.
Смириться гораздо легче, чем бороться. Поздно вечером я позвонила сама.
— Мы пока не увидимся, — сказал Влад. Я молчала, мои руки дрожали.
И еще долго смотрела на трубку после того, как он со мной попрощался.
— Не увидимся, — повторила я как эхо. Щелкнула пультом телевизора. Переключила на МузТВ.
Я так привыкла гадать, что делаю это практически машинально.
Я видела этот клип первый раз.
В жизни не все так просто.
Вторая часть
В жизни он придерживался правила: в совершении любого поступка важна не его справедливость, а опасность риска. Он принимал участие в событиях, когда был до конца уверен, что действует наверняка. В пламени финансового, экономического кризиса он чувствовал себя мифической саламандрой.
14
Бараны. Вот бараны.
И я сам баран.
Не хотел же я этой операции! Нормальный у меня был нос…
— Ну и что ты сделал? — я кивнул Паше на свое отражение в зеркале.
Он невозмутимо рассматривал мой профиль. Таких профилей из его операционной в день по десятку выходит.
— Нормальный нос тебе сделал. По крайней мере, теперь дышать будешь ноздрями. Да и эстетически…
— Эстетически?! Да я на Майка Тайсона стал похож!
— Ну ты же не говорил мне, что не хочешь быть на него похожим!
Через какое-то время я, наверное, привык к своему новому носу. Уезжая, я даже пожал Паше руку.
— Еще спасибо скажешь, — пообещал Паша. — У меня ваших знаешь сколько побывало? Перед каждыми выборами то носы себе обрезают, то уши прилепляют.
— Грудь силиконовую не делают?
— Нет. А вот липосакцию частенько. Но тебе не надо, ты у нас и так…
На заднем сиденье своего новенького BMW-750 я рассматривал свой нос в зеркало.
В общем, ничего. Избирателям понравится. Особенно избирательницам.
И дышу нормально. И может, храпеть перестану.
Позвонил секретарше.
— Найди мне кого-нибудь, кто сценической речью занимается. Лучшего. Срочно. Чтоб завтра уже у меня был.
Заехал в офис.
Брежнев размахивал газетой и истерично орал, что мы его не уважаем.
Желтая пресса.
Написали, что нам от Брежнева только имя нужно. Что он заводной болванчик, а не лидер партии. Что он повторяет все, что я ему скажу.
Вызвал начальника пресс-службы.
— Ты что себе позволяешь? Ты какое имя позоришь? А?
— Ну это ведь желтая пресса…
Он лысый, и в тридцать с небольшим у него уже огромный живот.
— Недопустимо! Перед выборами! С желтой прессой надо дружить! Можно сливать им информацию о наших конкурентах! Или еще о ком-нибудь! Чья это работа, в конце концов?
— Мы им будем информацию сливать, они нами попользуются пару месяцев, а потом нас на первой полосе разместят — как неофициальный источник.
Я заметил: все лысые — упрямые.
— Через пару месяцев уже не посмеют!
Я орал на него, наблюдая, как на лысине выступают капельки пота.
— Ладно. Я все сделаю.
Никто не замечает мой новый нос. Или делают вид.
Вызвал Лену.
Ей девятнадцать. Отличная фигура. И папа тоже ничего себе.
Лена — руководитель нашего предвыборного штаба.
— Я отвезла директору школы две тысячи долларов, то есть уже в понедельник учителя получат дотации. Трех человек мы отправляем на учебу. Там очень позитивное отношение, они гарантируют дополнительные голоса.
Лена многообещающе улыбается. У меня правило — на работе романов не заводить.