-Не стоит,- остановил того Захар,- Туда ходить нельзя.
-Да их там нет уже лет сто,- проворчал молвоец,- Что произойдет, если я окажусь на той стороне?
-Тебя возьмут в плен или убьют повстанцы, и чтобы этого избежать мы будем вынуждены взять тебя под стражу.
-А если не сможете? Нас-то трое, вас меньше,- с усмешкой сказал фотограф.
-В таком случае, согласно инструкциям, мы откроем огонь на поражение,- сказал Ян, и взял в руки автомат.
«Молвойцы» оружие при себе не имели, потому решили не лезть на рожон.
Пару минут все стояли молча. Фотограф запечатлел будки со всех сторон, а остальные смотрели на реку и на противоположный берег.
-Как служится?- спросил фотограф.
-Тяжко,- ответил Ян,- обеспечения, можно сказать, нет.
-Сочувствую, но и у нас не сахар. В основном катаемся туда-сюда, лицом торгуем. И это нелегко. Например, нам приказано быть грозными и миролюбивыми на вид одновременно, и понимай это как хочешь.
-А на болотах много постов?- спросил Захар.
-На болотах?!- удивился фотограф,- Единственный пост там уже месяца три, как списан, признан безопасным. Никого там нет.
-По крайней мере, официально,- добавил Захар.
-Что?- не понял фотограф.
-Да, я слышал, что там был солдат, на прошлой неделе только вернулся,- сказал другой «молвоец»,- Его по-разному кличут. Кто-то зовёт его «Последний защитник болотной крепости», кто-то «Болотный Онода». Слышал даже «Кикимора-ликвидатор». Жуткая, в общем, история.
-Если пост списан, то почему его отправили обратно?- спросил Захар.
-Отправили? Кто сказал? В газете, что ли, написали? Ты газетам не верь, их ведь я пишу. Точнее некоторые колонки в них.
-Да не в газете. Я его в автобусе видел. Дважды.
-Ну…. Тут разобраться надо. Я министру сообщу.
-Кстати, можешь сообщить….- хотел сказать Ян, но не успел.
«Молвойцы» на берегу окликнули солдат, и приказали строить у дороги. Министр приехал.
Глава 13
И вот Захар снова находится в строю, снова старается держаться ровно, и снова слушает речь министра. Она была настолько интересной, что уже через несколько минут после он не мог точно ответить, о чём она вообще была. Захар всё время думал, как бы подойти к министру, пока его не видит подполковник, но возможности не появлялось. Они всюду ходили вместе.
После построения начал моросить дождь, и министр с подполковником ушли в палатку что-то вместе обсуждать. Захар хотел спросить, зачем они идут к ним, когда могут укрыться в автобусе, на что получить приказ подполковника вернутся на пост.
На мосту солдаты не находили себе места.
-И что нам делать?- спросил Ян.
-Полдничать. Давай перекусим, и обдумаем всё.
Доели галеты с шоколадной пастой, выпили весь чай. Есть уже не так сильно хотели, потому особенно не торопились.
-Я тут подумал,- сказал Ян,- Может не стоит стучать на подполковника? Всё-таки он цепляется за свою работу как может, а мы и без прицелов до прибытия Кирилла доживём.
Захар ненадолго впал в ступор, не зная, что ответить Яну, но, собравшись с мыслями, начал,- Помнишь надпись на сухпайке? Несколько характерных надписей там зияет с текстом «Не для продажи!». И сколько таких пайков ты видел в магазинах?
-Много.
-Вот именно. Много. А ведь это госимущество, за продажу пайков магазинам солдата и посадить могут. Ладно, те, кто торгуют с рук, покупают личные пайки у солдат. А вот то, что в магазинах и на рынках их продают оптом это вообще чистое предательство. Потому мы и кукуем на одном рисе с курицей, пока высший свет покупает пайки, чтобы обойти ограничение по талонам на человека. А то, что армия у нас о-го-го, а сидим мы здесь с тобой всего вдвоём, говорит о том, что армия то у нас призрачная. Да ещё и нищая, просто посмотри на те вещи, что нам выдают. А точнее на их отсутствие. А вот «молвойцы» все с иголочки одеты, у кадетов оружие всё в масле, только с завода. И это при том, что родину, если понадобится, будем защищать мы. Раненых будут лечить на поле боя курсанты, а в госпиталях гражданские специалисты. Военные врачи продолжат без дела зарабатывать как с полной ставки. Военная полиция не пойми, чем занимается, ведь всё у нас расследует МВД, и в особых случаях ФСБ. Везде куда ни глянь, люди делают не то, что надо. В лучшем случае, как например мы, делают чужую работу. В худшем – мешают работать другим. И всё плохое на мосту от этого. Потому никого жалеть не надо. Плевать, что по законам военного времени к высшей мере его приговорят, нам нужны прицелы. Больше возможности поговорить с министром не будет. Без нормального оснащения мы не выживем, и падём. Потом уже падёт и родина. Так что хочешь – не хочешь, а сказать министру придётся. Ты или я скажу?