Закончив марш, солдаты подошли к огневому рубежу. Настало время давать присягу родине. Клясться в верности, преданности, обещать выполнять приказы командиров и начальников, а также защищать конституционный строй, народ, и отечество. Последние два пункта Захар был бы не прочь выполнять, однако факт того, что остальное тоже было его «святой» обязанностью, Захара несколько раздражал.
Когда все солдаты одной роты отдали присягу, их повели на стрельбище, и следующая выходила говорить заученный текст. Когда присягу отдавала последняя – третья рота, в которой служил Захар, речь слышали лишь частично, ведь её прерывали автоматные очереди, издаваемые солдатами первой роты. Когда отстрелялась и вторая рота, третья достигла стрельбища. Стрельба из автомата была предпоследним мероприятием на сегодня. Прождав стоя около двух часов, очередь достигла Захара. Подписавшись в листках о прохождении курсов техники безопасности, надев бронежилет и пуленепробиваемый шлем, ему выдали новый, только с завода, лишь недавно протёртый от консервационной смазки, автомат Калашникова в новом исполнении, с полимерным цевьём и рукояткой, раскладываемым прикладом, единой прицельной планкой, идущей от целика до газоотводной трубки, и голографическим прицелом, а также с режимом отсечки по два патрона. Абсолютно все понимали, что это была чистая показуха. После отъезда министра Захару выдадут его старый автомат, родом из семидесятых, с обвесом девяностых, и масляным фильтром под чехлом на стволе.
На огневом рубеже он получил шесть боевых патронов в новом магазине, с окошками для визуального контроля расхода боеприпасов. Зарядив автомат, и получив команду командира, Захар открыл огонь. Мишеней не было, да и задачи, куда-либо попасть, тоже не наблюдалось. Из автоматических и противотанковых гранатомётов никто не стрелял, ведь зарядов к таковым не было, потому гранатомётчики тоже стреляли из автоматов. Пулемётчикам и снайперам повезло больше – они стреляли и из приписанных к ним видов оружия, и из автоматов.
Вскоре все снова собрались на плацу, и стали обсуждать стрельбу.
-Круто так, даже приятно лягается автомат, а из винтовки вообще кайф. На триста метров попал, прям в ту лужу, в которую целился,- сказал Кирилл.
-И ощущения такие прикольные, необычные. Я рот открыть забыл, чтобы уши не закладывало, и когда выстрелил, мир изменился на глазах. Всё потускнело, пыль поднялась, уши заложило, и главное – я был в трезвом сознании и всё понимал.
-Да тихо вы!- шикнул командир роты,- Ведите себя естественно.
-А что такого?- шёпотом спросил Ян.
-Так по документам мы уже по триста патронов каждый отстреляли,- ответил писарь взвода.
-Так у кого наши патроны?
-У противника, у кого же ещё, толкнул наш майор двести цинков,- сказал Захар.
-А кто наш враг то?- спросил растерянно четырнадцатилетний стрелок сзади.
-Потому я говорю вам! Возвращайтесь только с победой!- закончил речь министр, и все солдаты начали погрузку себя, и своего снаряжения в автобусы и грузовики.
-Наконец-то на границу, отдохнём от всего это,- начал фантазировать гранатомётчик.
-Я уж думал, не доживу,- продолжил за него писарь, которому теперь не придётся постоянно бегать от офицера к офицеру за нужными бумагами.
-Серьёзно, с кем мы воюем?- поддержал стрелка помощник пулемётчика.
Глава 2
-Постарайся заболеть, или ещё как то опоздать, чтобы ты писал экзамен позже всех остальных. Те, кто уже прошли его скажут тебе, какие были задания, и так ты сможешь заранее подготовиться,- Объяснял Захар Кириллу, когда те вдвоем стояли на автовокзале, куда их привезли на грузовиках и автобусах,- Тебе на экзамене положена вода и, если посоветует врач, то и еда. В деревянной пробке на фляге,- стал показывать Захар на примере своей армейской фляги, можно нанести шпаргалки. Можно вот как я сделал – в виде полосок и крестиков. Личный шифр, который никто не поймёт и не заметит, и который можно прочесть тактильно. Никто не догадается что это шпаргалка.
Из толпы солдат подошёл Ян, и спросил, почему многим солдатам, включая Кирилла, приказали выйти из транспорта.
-Так нас на пересдачу отправят,- ответил Кирилл,- Мы к вам позже отправимся.