Наконец все приготовления были закончены. Всадник Без Головы сидел в углу комнаты ссутулившись и напоминал толстого рыбака на зимней рыбалке, у которого давно не клевало и он совсем закунял, опустив голову на грудь. Дохлая Голова бодро торчала на слегка покосившейся швабре, и своим жизнерадостным оскалом напоминала упитанного Весёлого Роджера из пиратских фильмов, прилежно сложившего свои костяные лапки. Коробочка с прахом несчастной рыбки как бы невзначай лежала на столе, и своим безмятежным видом как бы привлекала внимание ничего не подозревающих обывателей, которые должны были в ужасе отшатнуться, узрев зловещее содержимое этой невинной тары. Контраст между наивной простотой упаковки и ужасным содержанием, по мнению Сони, был залогом успеха, и должен был посрамить пресловутый Гроб На Колёсиках из Луна-Парка. Чёрная Рука угрожающе висела и, слегка вращаясь, открывая взору зловещую кость, которая, впрочем, не торчала, а предательски свисала, выдавая бутафорию своей сути. На всё это великолепие с изумлением взирал Глаз. Выйдя из орбиты стакана, он оглядывал диспозицию не мигая и олицетворял собой одновременно ужас и удивление. Глаз, безусловно, являлся вишенкой на торте этого Праздника Страха. Оставалось поджечь свечи и потушить свет.
Соня подожгла зажигалкой две ореховые скорлупки и велела Стёпе поддерживать их тление. Задёрнув, как следует, шторы, Соня помчалась за папами.
- Сейчас придут! - крикнула она спустя полминуты, ворвавшись вихрем в комнату, отчего Чёрная Рука завертелась как волчок и стала похожа на пропеллер.
Ещё через полминуты раздался робкий стук в дверь.
- Входите, - как можно более зловещим голосом процедила сквозь сжатые зубы Соня, стараясь не обжечь язык.
Дверь приоткрылась и дядя Алик, ничего не подозревая, первым попытался проникнуть в Комнату Страха. Из-за его плеча выглядывал Стёпин папа. Дорогу им преградил шпагат, свисавший сверху. Дядя Алик посмотрел вниз и увидел свою перчатку, которая выглядела так, как будто хотела почесать ему живот.
Это был первый прокол. Наши страходелы не учли разницу в росте Стёпы и пап.
- Ну, что тут у вас? - спросил дядя Алик голосом, отнюдь не скованным ужасом, а наоборот - бодрым и весёлым. Он отвёл в сторону шпагат с Чёрной Рукой, пропуская вперёд Сониного папу.
- Х-х-х, - задышали усердно Стёпа с Соней, раздувая меха своих Огненных Пастей.
- Ой, кто это? - спросил театрально-испуганным голосом Стёпин папа, первым сообразивший, что их пытаются пугать. В это время щёлкнула кнопка фонарика, и луч света выхватил из сумерек комнаты добродушную ухмылку Весёлого Роджера, совсем не пожелавшего быть Дохлой Головой, а скорее напоминавшего улыбку Чеширского Кота, когда-то умершего от смеха.
- Здесь, наверное, высокое напряжение? - продолжал валять дурака бестолковый дядя Алик.
- Да нет же, мы находимся на пиратском острове. А это, наверное, дикари-каннибалы, - сказал более толковый Сонин папа. Луч света тем временем скользнул в сторону и осветил фигуру Всадника Без Головы.
И на этот раз удача не была благосклонна к демиургам. Вместо того, чтобы осветить Всадника в выгодном ракурсе, сделав акцент на окровавленной шее, круг света сфокусировался чётко на горшке, размыв темнотой остальные - столь важные и ужасающие детали. Не хватало только барабанной дроби для полной аналогии с цирком.
Поняв свою оплошность, осветитель попытался всё-таки исправить положение и нащупать в темноте кровоточащую шею несчастного Всадника. Но тут случилось непоправимое - ноги у горе-всадника разъехались, и он всем своим корпусом повалился вперёд, скрыв окончательно от взоров свою обезглавленную шею и предложив взамен этого свой круглый, плотно набитый тряпками зад, вздыбившийся над зияющей полыньёй ночной вазы.
Провал был, если не полный, то близкий к тому. Надо было срочно спасать положение. Вся надежда была на рыбку. И рыбка не подвела. Как только луч фонарика затрепыхался на коробочке, рыбка честно продемонстрировала все свои бренные останки, ничего не утаив... но и ничем особо не удивив.
Под занавес был представлен и Глаз, который всё это время таращился из темноты, а в самый нужный момент стыдливо отвёл свой зрачок в сторону, и стал похож на простой одуванчик в стакане с водой.
На этом представление было окончено. Шторы были раздвинуты, артисты склонились в глубоком поклоне, смущённо улыбаясь и щурясь от света. Почтеннейшая публика была невзыскательна и не скупилась на аплодисменты и возгласы "Браво". После этого Стёпа с папой засобирались домой, а Соня выбежала на крыльцо их проводить.