— Все верно, — согласился Брянцев. — И ты также знаешь, что если отсутствует хотя бы одна составляющая, то нет и состава преступления. В нашем случае нет объекта преступления. Потерпевших. И пока их нет, «ковбоев» нельзя привлечь к уголовной ответственности. «За отсутствием состава преступления».
— Я думаю, можно найти свидетелей и даже потерпевших, — Игорь досадливо поморщился. — Если хорошенько поискать.
— Можно, — согласился Брянцев. — Если бы только у нас не было трупа, к которому, как выяснилось, «ковбои» не имеют никакого отношения. А наша следственно-оперативная группа — имеет. И самое прямое. Мы обязаны найти убийцу Полунина. Тебе этого мало?
— А что, Полунин такая уж ценная личность? — спросил Игорь. — Я, видно, чего-то не понимаю…
— Ты уже как-то говорил: Полунин — алкаш, простой работяга, — напомнил ему Брянцев и задумчиво поводил головой из стороны в сторону. — Пока не знаю, насколько это ценная личность. И что такое цена личности. Убит человек, и мы должны найти убийцу, чтобы передать его в руки закона. И еще вот что: раз уж это дело попало ко мне, я постараюсь довести его до конца. Сдается мне, что оно не такое заурядное, как полагают некоторые… — Брянцев добродушно улыбнулся. — Есть еще вопросы?
— Сдается мне, что будут. Потом, — без особого энтузиазма ответил Игорь и направился к двери.
Визит телемастера
Полунина старательно уходила от прямых ответов. На ее замороженном вызывающе накрашенном лице, в запавших, затаившихся в боязливом ожидании глазах Брянцев ясно читал немую мольбу несправедливо страдающей женщины: «Да ради же Бога, оставьте меня в покое!».
— Надежда Васильевна, вы допускаете, что кто-то мог, постучав среди ночи в окно, вызвать вашего мужа на улицу? Квартира на первом этаже…
— Мы спали в разных комнатах, — безучастно отвечала Полунина. — Возможно, поэтому я не слышала стука, если он и был.
— Окно в комнате, где спал Алексей, было закрыто?
— Мы на ночь закрываем окна.
Ее словно бы не касались события той ночи, когда ее муж внезапно и навсегда ушел из дому.
— Но допустим на минуту, что кто-то все же постучал ему в окно, — терпеливо продолжал допытываться Брянцев. — Как по-вашему, кто бы это мог быть?
Тусклым монотонным голосом Полунина пояснила:
— Я что хочу сказать… У мужа было много приятелей во дворе, с которыми он играл в домино и довольно часто выпивал. Откуда мне знать, кому из них могло прийти в пьяную голову стучать среди ночи в чужое окно?
Брянцев решил, наконец, высказать свою догадку:
— Это не мог быть Митрофанов, с которым Алексей незадолго перед тем выпивал и которого вы в половине первого ночи бесцеремонно, скажем так, выпроводили из своей квартиры?
Полунина с безразличным видом пожала плечами:
— Зачем бы он стал стучать к нам в окно в три часа ночи?
Брянцев внимательно вглядывался в эту женщину. Откровенно недоверчиво, укоризненно и выжидательно. Но та, казалось, не замечала на себе его взгляда. Во всяком случае, никак не реагировала. С преувеличенной заинтересованностью разглядывала батистовый платочек, который наготове держала в руках. Лишь едва заметное дрожание крылышек носа выдавало ее внутреннее волнение.
«Много чего тебе известно, голубушка! И кое о чем ты наверняка догадываешься».
У Брянцева были основания так рассуждать. Частенько приходилось ему общаться с этой категорией граждан — обслуживающим персоналом ресторанов и гостиниц. И у него уже давно сложилось твердое убеждение, что глаз опытной официантки или горничной весьма и весьма приметлив.
Официантка, сумевшая полтора десятка лет проработать в одном из лучших ресторанов миллионного города, просто не могла быть такой простодушной и недогадливой, какой старалась выставить себя перед следователем.
Одному Богу известно, сколько чужих секретов хранит она в своей памяти. Кого только ни приходилось ей обслуживать: и крупных политиков, и знаменитых артистов, и подпольных миллионеров, не говоря уж об авторитетах уголовного мира. Наверняка была она чьим-то доверенным лицом. И «почтовым ящиком», и тайным осведомителем, и агентом по оказанию «особых услуг». Все секреты, которые ей доверялись, хранит она в себе надежнее любого сейфа. Иначе не то чтобы пятнадцать лет — и года не проработала бы она в «Эльдорадо». Простодушным и недогадливым официанткам там нет места.
В далекой молодости делала она стремительную карьеру в общепите Свердловской железной дороги: из посудомоек выбилась в официантки, а затем стала директором вагона-ресторана. Только вдруг…