Щеглов и предложил ему:
— Давай, Никола, я подсажу тебя — заглянешь в окно!
Окна квартиры расположены высоко, и малорослому Ястребкову пришлось карабкаться Герману на плечи.
— Ольга вон дрыхнет! — сообщил он, вглядевшись в щель между занавесками.
— Одна? — спросил Щеглов.
— Похоже, одна…
— Постучи! — велел Щеглов.
Ястребков негромко постукал костяшками пальцев по оконной раме.
— Не шевельнется даже, курица-яга!
На кухне вообще никого не было, а в большой комнате занавески были так плотно сдвинуты, что вовсе ничего нельзя было разглядеть.
Немного погодя Ястребков, опять вскарабкавшись на спину Щеглова, громче постучал в окно спальни. Даже покричал. Но Ольга по-прежнему не подала признаков жизни, а Митрофанов не вылазил из большой комнаты.
Подождав еще с четверть часа, Щеглов с Ястребковым, Клюкиным и Косаревым вошли в подъезд и стали барабанить в дверь квартиры. На шум сбежались соседи. Мнения разделились: одни предлагали взломать дверь, другие считали, что делать это самовольно нельзя, третьи заругались на мужиков, решив, что они куролесят спьяну.
Тогда Щеглов просто взял и вышиб дверь плечом. Замок был худой, и после первого же удара дверь распахнулась настежь.
Вышибив входную дверь, Щеглов пропустил мужиков вперед. Но едва они вошли в комнату, как тут же повалили назад. Глаза у всех были дикие.
— Ну, чего там? — спросил Щеглов.
— Милицию надо! — крикнул Ястребков.
— Да что такое? — снова спросил Щеглов, но Ястребков уже выскочил на крыльцо.
…Немного погодя Щеглов с Клюкиным поднялись на третий этаж, в квартиру, где имелся телефон, и оттуда позвонили в милицию. В спальню, где лежала Ольга, никто из мужиков так и не заходил.
В подъезде и на крыльце кучковались жильцы. Только что подошедшим очевидцы передавали подробности. Здесь же Брянцев увидел и Щеглова, которого отозвал в сторонку, чтобы задать несколько вопросов.
— Когда вы последний раз были у Митрофанова дома?
Щеглов выглядел необычно взволнованным, но его можно было понять.
— Вчера вечером, — ответил он и словоохотливо принялся излагать подробности. — Часа в четыре, в пятом сходили в магазин, купили вина и посидели у них на кухне. В восьмом часу я ушел домой, к Наде, а потом решил проведать своих родителей.
— Когда вернулись от родителей?
— Утром, — сказал Щеглов. — Остался у них ночевать.
— Что случилось?
Щеглов, слегка смутившись, передернул плечами.
— Да ничего особенного. Все уладилось, — и посмотрел на следователя с одной из тех многоговорящих улыбок, которые мужчина может адресовать только мужчине.
— А с Митрофановым там, на кухне, о чем был разговор?
— Как вам сказать? — Щеглов свел брови к переносице и потряс головой, дескать, сам отказываюсь что-либо понимать. — Какой-то он был… Ну, как не в себе. Или с Ольгой у них что-то не заладилось… Может, поцапались перед этим, то ли еще что: начнет говорить… Короче, про какой-то свой грех. Только рот раскроет, а Ольга его хлоп по губам: «Не распускай язык!». И всю дорогу так. Один раз, помню, сказала: «Мы уже все решили!». Вообще-то последнее время они часто ссорились. Придешь к ним, а там… Неудобно и говорить…
— В этой ситуации все удобно, — Брянцев кивнул в сторону подъезда, откуда выносили накрытый простынею труп.
— Ладно, — Щеглов, соглашаясь, махнул рукой. — В общем, такая картина: Алик ее силой пытается взять, а она не дается, царапает его в кровь, кусает, плюет ему в лицо и матерится. И оба — в чем мать родила… Чего-то она от него требовала, какое-то условие поставила…
— Может, на женитьбе настаивала?
— Нет, он предлагал расписаться, она сама не хотела. Тут что-то другое.
— Вы ж, поди, оставались когда-нибудь вдвоем…
— Не-ет! Ни на минуту нас одних не оставляла. Даже когда ей в уборную приспичивало, и то дверь оставляла открытой — нисколько не стыдилась. Представляете?
— Ну, а за вином когда ходили? Ольги же с вами не было?
— Тогда он еще трезвый был, — Щеглов многозначительно улыбнулся. — Трезвый он только о выпивке и думает.
— И вы сами ни о чем таком его не спрашивали?
— Зачем? — удивился Щеглов. — Это сейчас всякие мысли в башку лезут, а тогда у меня никакого любопытства не было. Это сейчас… Я даже что думаю? Может, он из-за Лешки терзался?
— Вы так думаете?
— Я и говорю: сейчас чего только не лезет в башку! Хочешь не хочешь, а…
Брянцев смотрел на Щеглова в упор, а тот не уводил глаз в сторону.