Хоть снегопад и не прекратился, я осторожно покинул строение и натянул свой пуховый капюшон.
Мои ноги же механически побрели дальше...
Глава 6. Ускоренная съёмка.
На каждой улочке посреди проезжей части в этом районе валялись по три-четыре заледеневших трупа. Жизнь меня научила не прикасаться к обречённым...
Так как я неизменно хожу в этих старых сырых и дырявых сапогах, помимо того что я всё это время холоден, ещё и шмыгал носом. Всё это неприятно сказывалось на моём здравии. Я хотел снять шарф и подышать свежим воздухом, но воздух меня моментально бы отравил.
Судя моим расчётам, до пассажирского порта составляло около 900-сот километров. Оказывается, пройдена меньшая часть пути. Если бы вернулись прежние условия, я бы заказал автобус до порта и отоспался бы там за всё это недоспанное время. Я и мои вещи были грязны, как чёртики...
Все подобные мечтания я подавлял тем, что в порте найдётся местечко и для меня, меня наконец отогреют и вылечат... Там же есть врач?!
Не думаю, что кому-то нужны будут высшие чувства в этом грёбаном мирке, к тому же и после апокалипсиса.
Всё время глупых раздумий я проводил в пути к порту. Из мокрых носков можно было выжимать воду, а я сам вспотел, будто пробежал 1000 метров...
Но не будем о плохом: после всего этого я снова увидел бар, где горит свет. На этот раз я не прошёл мимо, а поплёлся прямиком туда.
Внутри никем не было ничего тронуто, и казалось, что ничего не произошло. Я взял с полки бутылочку рома и спустился вниз к генератору. Помещение напоминало мне избу, а генератор - печь из кирпичной кладки.
Особенно придавала радости бутылка алкоголя.
Я уложил сырую одежду у кипящего генератора и уселся рядом, наслаждаясь незабываемыми моментами. Да, это плохо, но что поделаешь? Против собственной воли не пойдёшь: я себя с трудом пересилил пить алкоголь, чтобы устроиться на работу и стабильно получать хорошую заработную плату, содержать семью.
Но времена меняются: нынче это не минус, а совсем наоборот! Можно составить кому-нибудь компанию...
Да, я пролежал там до ночи, и потом отправился в путь, одевшись, как следует и, шатаясь, пошёл дальше.
Когда я протрезвел, я понял, что в алкогольном состоянии я прошёл больше половины пути, но до сих пор не допил эту бутылочку... Думаю, Вы догадываетесь, что произошло дальше.
Я допил весь ром, и, когда я снова пришёл в себя, я лежал в подъезде точно такой же хрущёвки, где жил я, и рядом находился пассажирский порт. Я громко рассмеялся и не поверил своим глазам, до того, как ко мне подошёл работник ОМОНа с винтовкой.
Глава 7. Незабываемые события.
– Здравия желаю. На эвакуацию прибыли?
– Здравия, – поздоровался я, – подмечено верно. В моём районе неделю назад проходили три каких-то почтальона, сказали, что из рок-группы, пригласили на эвакуацию...
– Приём, – он сказал в рацию, и у мужчины расширились глаза, – у нас в третьем секторе новости.
Рация прошипела и издала странные звуки, напоминающие голос человека, однако представитель власти тут же среагировал и повёл меня к порту.
Он был окружён каменными стенами, а также следили за происходящим с четырёх деревянных дозорных башен.
Нам вежливо отворили металлические ворота, и мы вошли в пассажирский порт.
Здесь кипела жизнь: дети играли в снежки и радовались вечной зиме, у костра сидели мужики и пили алкогольные напитки, а неподалёку стоял фургон, и оттуда ввдавали порции обеда. Рядом с фургоном распологались шесть палаток. Мы пошли в одну из них.
Посреди палатки стоял письменный стол, а за ним сидел слепой худой мужчина лет 70-ти. Справа и слева от него стояли два солдата с ружьями, готовые в нас выстрелить в любой момент, отдали честь моему проводнику. С другой стороны стола находились два недавно изготовленных деревянных стульчика.
Главнокомандующий, словно заметив приход гостей, кивнул на один из стульев.
Я его послушался и присел, а сопровождавший меня встал у выхода из палатки, сохраняя всё то же спокойствие, и лишь его глаза могли указать на испытываемые эмоции.
Присев, я сумел разглядеть мужчину получше; старая военная форма, на голове были уложены седые редкие волосы, а на лице красовалась нестриженная борода, его руки были сложены на столе.