– Понятно, – сказал Бардас, не имевший ни малейшего представления, о чем говорит адъютант. – Это… тревожно.
– Вот именно. – Адъютант положил руки на крышку стола и слегка подался вперед. – Как вы понимаете, для планирования будущих операций очень важно ознакомиться с опытом людей, лично принимавших участие в военных кампаниях. Нас интересует их мнение как по тактическим вопросам, так и по задачам стратегического уровня. Учитывая, что вы сражались в нескольких войнах против… Боги! Они собираются напасть на Темрая.
– Да, я понимаю.
Адъютант кивнул.
– В настоящий момент, – продолжал он, – вам приказано находиться в состоянии готовности и готовиться к подробному отчету перед высшим командованием. Я нисколько не сомневаюсь, что как только ситуация изменится, вам будет определена более активная роль в войне. Возможно, – поспешно добавил он, – и дальнейшее продвижение по службе, что будет зависеть от характера обязанностей, которые будут возложены на вас.
Продвижение по службе, ну и ну!
– А пока? – поинтересовался Бардас.
– Как я уже сказал, сейчас вы должны ожидать дальнейших распоряжений и находиться в постоянной готовности. Я бы посоветовал вам завершить все текущие дела здесь и подготовиться к передаче должности тому, кто в свое время прибудет вам на замену.
Бардас поднялся:
– Конечно, я займусь этим прямо сейчас.
Непонятно только, почему меня не вышвырнули из армии?— думал он, возвращаясь в свою «келью» по длинным, бесконечным коридорам. Непочтительный, недисциплинированный, полный разгильдяй, но… я же захватил Ап-Эскатой. И теперь мне предстоит взять Перимадею.
Бардас остановился.
– Так ты собираешься взять Перимадею, да? – спросил кто-то.
Бардас плохо его видел, всего лишь темное пятно между двумя подсвечниками, не различал черт лица, но зато хорошо чувствовал запах. Кориандр. У него вдруг перехватило дыхание. Наверное, сработал инстинкт.
– Они так хотят, – ответил он. – Я сделаю лишь то, что мне скажут. Если все пройдет хорошо, я смогу получить гражданство.
– Ты сможешь получить гражданство, – повторил незнакомец. – Ну, разве это не замечательно. Представь только, ты – гражданин. Бардас Лордан, нигде в мире нет цивилизованного общества, которое приняло бы тебя в число своих граждан.
Бардас нахмурился:
– Извините, я вас знаю?
– Мы встречались. Мы были здесь раньше, здесь или где-то поблизости. Не уходи от темы. Ты собираешься взять Перимадею. Почему это я не удивлен? Тебе нравится твоя работа, правда?
Бардас ненадолго задумался.
– Нет. Ну, впрочем, как посмотреть. В свое время я много чем занимался. Что-то было лучше, что-то хуже.
– Например?
– Шахты, – ответил Бардас. – Там мне совсем не нравилось. И служба у Максена по большей части тоже…
– Довольно справедливо, – сказал незнакомец. Он не двигался. Бардас тоже стоял на месте. – А как насчет обороны Перимадеи? Ты ведь отвечал за нее. Нравилось тебе это или нет?
– Нет, не нравилось. Я знал, что не подхожу для этого дела. Я сделал все, что мог, но, возможно, кто-то другой спас бы город. И вообще, все было ужасно.
– Понимаю. А карьера фехтовальщика? Тебя ведь это возбуждало, да? Ты ведь испытывал нечто особенное, когда тебе бросали вызов, не так ли? Тебе, наверное, было приятно, когда ты побеждал?
– Я чувствовал облегчение, – ответил Бардас. – И радовался, что остался жив. Но я занимался этим, потому что у меня неплохо получалось и удавалось заработать на жизнь. Мне были нужны деньги, добытые мечом, чтобы отослать их домой, братьям.
– Они их, разумеется, промотали, – сказал мужчина. – Так что ты зря старался. Итак, остается работа на земле, обучение фехтованию, изготовление луков и то, чем ты занимаешься сейчас. Как насчет всего этого? Полагаю, этим ты более доволен?
– Да, – ответил Бардас. – Жизнь в деревне тяжелая, но я был рожден, чтобы работать на земле. Обучать фехтованию было лучше, чем драться самому, а деньги получались те же. Я мог бы с удовольствием заниматься этим и дальше. То же и с луками – та жизнь была по мне, мне не надо много денег, их хватало, и я делал что-то своими собственными руками. Примерно так же и здесь: наверное, я был бы доволен, если бы нашел что-то такое, что мог бы делать сам. Опять же, никто не пытается меня убить, так что я в более выгодном положении.