Убедиться в моих предположениях о наплевательском отношении ко мне Сергея удалось вечером субботы.
В субботу утром я проснулась от шума, что раздавался снизу из гостинной. Посмотрела на часы – одиннадцать утра. Пора вставать. Наверное, наша домработница снова ругается на ребят из охраны за то, что проходят в дом в уличной обуви. Хотя, это было бы странным, если бы при каждом заходе в дом телохранители отца разувались бы. Так и представила ситуацию: к нам в дом забрались какие-то негодяи, а наша охрана столпилась в очереди у входной двери и стягивает ботинки, прежде чем бежать нас спасать. Глупо хихикнула, представив все в картинках, а потом сплюнула через плечо трижды, чтобы не накаркать беду.
Быстро приняв душ, спустилась вниз. Уже в гостиной поняла, что голоса раздаются со стороны кухни и пошла туда.
– Мама! – кинулась к кухонному островку, за которым мама пила кофе и общалась с папой и Максом. – Макс! Вы когда приехали?
– Так ты дрыхнешь до обеда и все проспала! Иди сюда! – брат поднял меня и покружил по кухне, а потом отпустил, взлохматив мои волосы.
– Привет, дорогая, – мама притянула меня в свои объятия и чмокнула в лоб, как в детстве приглаживая копну, что сейчас красовалась на моей голове благодаря братцу. – Как у тебя дела? Все хорошо? Проблем по учебе нет?
– Нет, мамуль, все нормально. А у тебя? Удачно съездила?
– Да, дело выиграно! – мама радостно хлопнула в ладоши, – Так что сегодня вечером у нас праздничный ужин по поводу моего удачного дела! Мы как раз с Максимом и папой выбирали ресторан. Есть предложения?
Папу я заметила не сразу. Он выходил, а теперь вернулся и сел рядом с мамой. Поздоровавшись с отцом, пыталась понять в каком он настроении и если уж сегодня предстоял семейный ужин, то что насчет моего домашнего ареста? Ведь прошла только неделя. Впереди еще одна. Но, судя по тому, как папа заговорщицки мне подмигнул, я поняла, что маме он не рассказал еще о том, что мой маршрут на ближайшую неделю должен был оставаться весьма однообразным – учеба-дом. Что ж, будем считать это однодневной амнистией, но уточнить все же стоило.
– Пап? – благо, он понял все без слов и тут же ответил:
– Будь готова к семи. Илья и Стас отвезут нас.
– Ура!!!
Дальше мама с папой начали обсуждать какие-то свои темы, а мы с Максом направились опустошать холодильник.
– Елена Андреевна оставила на плите теплую овсянку и сырники, – услышали мы голос мамы, сканируя холодильник на предмет какой-нибудь колбасы и сыра. Мы с братом обожали завтракать бутербродами, но мама была категорически против подобного издевательства над желудками. Это с ее слов, кстати. – Поешьте, как нормальные люди, а не своим этим фастфудом.
Обменявшись с братом тоскливыми взглядами, опустив головы, мы побрели к плите за ненавистной нам овсянкой. Бр-р-р, ненавидела эту скользкую субстанцию с самого детства и брат меня в этой ненависти поддерживал.
Несмотря на нашу с Максимом разницу в возрасте в девять лет, мы с ним всегда были на одной волне, почти всегда вместе. Вот и весь этот день провели, как в старые добрые времена – дурачились, бесились, играли в видеоигры, смотрели фильмы и совершали набеги на холодильник. Короче, круто провели время.
Где-то около пяти часов вечера я поднялась к себе, чтобы начать сборы в ресторан.
– Лер, оденься поудобнее. После ужина мы с тобой в клуб поедем, – с досадой повернулась к брату, завершающему последний круг в гонке на приставке.
– Макс, я не смогу. Папа…
– Я договорился, сестренка! Считай, что на сегодня я твой надзиратель “на выезде”, дядя Игорь тебя отпустил со мной.
Не успел брат договорить, как я уже налетела на него со своими объятиями. Боже, как же это прекрасно почувствовать свободу хотя бы на сегодняшний вечер!!! Я, конечно, явно преувеличила, не такой уж и строгий за мной контроль. Ну подумаешь, никаких кафешек и посиделок с подругами. Подумаешь, два охранника постоянно следовали за мной шаг за шагом. Кстати, о них. Они оказались, довольно-таки, нормальными ребятами, мы с ними даже подружились за эту неделю и мне было достаточно комфортно в их обществе. Ну, за исключением моментов, когда из-под маски сурового бодигарда у Ильи прорывались его симпатии ко мне. Вот тогда было немного неловко, а в остальном очень даже неплохо.