В голосе и просьбе Сережи столько боли и надрыва сейчас, что отказать ему я не могу. Молча киваю. Обману, если скажу, что эти его слова не поселили во мне сомнения в его вине. Но и поверить вот так слепо не могу. Вдруг это будет ошибкой и мне снова потом придется пережить подобное предательство. Нет, нет. Не могу и не хочу.
– Уходи, Сереж, – шепчу, – просто уходи. Все это слишком… Для меня слишком. Не хочу так. Уходи, прошу.
Громов прижимается к моему лбу своим, поглаживает щеки большими пальцами, стирая с них дорожки слез. Я снова плачу. Сколько ж можно-то?!
– Я уйду сейчас, – говорит Сережа, а я с одной стороны испытываю невероятное облегчение, но с другой… С другой мне страшно, что это реально последний раз, когда я чувствую его вот так… – Уйду только потому что люблю тебя и вижу, насколько вся эта хреновая ситуация тебя подкосила. Но я вернусь. Достану эти чертовы доказательства и заставлю тебя выслушать меня снова. Ты ведь моя, Лер, – прижимается губами к моим, распухшим от соленых слез, – моя. И я тебя никому не отдам. Все у нас будет хорошо, малыш. Ты главное верь мне.
Сережа уходит, перед этим поцеловав меня так жадно, будто навсегда прощается. Хотя, может, так и есть. Я ведь уже все решила. Мы не будем вместе. Я не хочу постоянно жить в страхе снова быть преданной, а то, что он не найдет никаких доказательств – для меня очевидно. Ну невозможно просто было по-другому истолковать то, что я увидела и услышала на том ужасном видео. А, значит, все это было. Просто Сережа, видимо, надеется, что сможет меня убедить в своей правоте, что он не виноват, что не изменял, что его подставили или что-то подобное. Знает ведь, как на меня действует. Но не в этот раз. Да и кому могло понадобиться подставлять его? Илье? Так это не он ведь видео показал мне. Это дяде Леше прислали анонимно, а он показал папе и уже только потом папа позвонил мне. Так что Илья здесь точно не при делах. А то, что он ту злосчастную бумажку мне дал с адресом – так это он глаза мне открыть пытался, пусть и ради самого себя.
Сажусь на кровать и смотрю в одну точку. Точнее, смотрю на открытую дверь балкона, через который Громов ушел. Акробат, блин. Я морально выжата и опустошена. Расшатал меня визит Сережи настолько, что уже даже плакать не могу.
Вздрагиваю от звука входящего сообщения. Телефон, брошенный на кровать, светится и я тянусь, чтобы проверить кто и что мне написал. Сняв блокировку с экрана, захожу в мессенджер и вижу сообщение от Макса. Спрашивает как у меня дела и не передумала ли я насчет того, чтобы присоединиться к нему и его компании в клубе. А я передумала?
Посидев и поразмыслив еще пару минут, пишу ответ, прошу скинуть адрес клуба. Нечего сидеть и киснуть в своих депрессивных мыслях. Пусть все идет, как идет и я буду решать проблемы по мере их поступления. Сейчас моя проблема в том, что я не знаю, что надеть в клуб.
Подойдя к шкафу, придирчиво рассматриваю свои наряды.
– Не то, не то, – отодвигаю вешалку за вешалкой. – Вот оно!
Короткое алое платье-футляр, без бретелей. То, что нужно! Мне оно всегда нравилось, вот только повода его “выгулять” не было. С родителями в ресторан на ужин его не наденешь, а вот в клуб – самое оно!
Переодеваюсь, поправляю макияж, добавив красную помаду на губы. Распускаю волосы, чуть приподняв из расческой у корней. Взглянув на себя в зеркало, остаюсь весьма довольна результатом. Даже следов от слез не видно. Разве что губы все еще немного припухшие, но это мне даже на руку – красивее смотрятся.
Вызываю такси и, взяв сумочку, выхожу незамеченной через кухню.
Спустя двадцать минут я, с натянутой улыбкой до ушей, захожу в клуб. Достаточно быстро нахожу столик, за которым расположилась компания Макса. К своему удивлению, обнаруживаю там еще и Иру со Светой.
– Наконец-то ты выбралась из своего кокона! Выглядишь просто отпадно! – Ира обнимает меня и чмокает в щеку. – Мы скучали.
– Да-да, – соглашается Света, тоже подошедшая ко мне, – без тебя не то, Лерок. И да, вид огнище! Прямо роковая красотка!
– И я скучала, девчонки, – улыбаюсь в ответ и, стараясь перекричать громкую музыку, спрашиваю: – А вы как тут оказались? И где Максим?