Почему он не спит?
Зачем меня ждет?
И меня ли? Может, просто совпадение?
– Э-э-э… Привет, пап, – наконец мне удается выдавить из себя хотя бы несколько звуков и, приложив усилия, сложить из в слова, – а ты чего не спишь? Поздно ведь?
– Да, поздновато? – обманчиво ласково отвечает папа. – Не припомню, чтобы позволял тебе шляться по ночам, да еще и в таком виде! Боже, Валерия, на кого ты похожа?!
Мне конец! Раз уж ко мне обращаются, назвав полным именем, значит, очередного выноса мозга на тему моего аморального поведения, а также последующего за этим наказания, мне не избежать. Так было всегда.
– Пап… – начинаю неуверенно, даже не зная еще, что сказать.
– Что “пап”? – отец встает и делает несколько шагов тяжелых в мою сторону. – Что ты “папкаешь” стоишь?! Мы, кажется, с тобой обсуждали этот твой юношеский бунт, “переходный возраст и трудный характер”, – вспоминает и ехидно цитирует очередную мамину попытку оправдать мое поведение, – это, – указывает на меня рукой, имея в виду мой внешний вид, – это уже переходит все границы. Что за странное тряпье на тебе? Мы что с мамой тебе одежду не покупаем, что ты вынуждена побираться и носить обноски с чужого плеча?
И чем ему мой внешний вид не угодил… А, поняла! Я же так и не сняла с себя Сережин пиджак. О, об этом я не подумала. Теперь становится ясно, с чего отец так рассердился. Дочь пришла домой глубокой ночью, да еще и в мужском пиджаке. В его глазах это наверняка выглядит пошло, с каким-то грязным подтекстом…
– Пап, ну чего кричишь? Тебе нельзя нервничать. Да, признаю, что задержалась у девчонок, но…
– У девчонок? – перебивает он меня, закричав на весь дом. Я аж зажмуриваюсь от того, как его голос громко звучит. – Это у каких таких “девчонок” ты пиджак мужской отжала? Ты из меня дурака-то не делай, дочь.
– Пап…
– Лера, – отец устало опускается на подлокотник дивана и тон его меняется на более мягкий, – я ж всех обзвонил и на уши поднял…
– В см… в смысле? Ты чего? Я ж не первый раз поздно домой возвращаюсь.
– Ты всегда предупреждала, Лер, отпрашивалась. А тут ничего мне не сказала… – и тут до меня доходит, что весь этот его “крик души” случился из-за того, что он волновался за меня. Но я же предупредила!
– Я же предупредила! – уже смелее подхожу к папе и сажусь рядом с ним на диван. – Я позвонила тебе вечером, но ты трубку не взял. Точнее “абонент недоступен” был. Маму не стала беспокоить в командировке и поэтому отправила тебе сообщение, что сегодня буду поздно, так как иду к девчонкам, – про клуб благоразумно решаю промолчать, иначе папу точно удар хватит, – ты разве не видел сообщения?
Папа смотрит на меня все больше и больше расширяющимися глазами, а потом вытаскивает из кармана брюк свой телефон. Взглянув на экран, выдает такой поток нецензурщины, что даже у моего “талантливого” братца уши в трубочку свернулись бы!
– Черт! Я ж даже не проверил после… Лерик, – о, кажется папа оттаивает, – я на совещании важном был и телефон в “авиарежим” поставил. А потом уже, вечером, когда включил, не проверил, что и интернет мобильный тоже врубился. Пропущенный твой увидел, перезвонил несколько раз, но ты трубку не взяла…
– Телефон в сумке лежал. С учебы на беззвучном стоял…
– Да уж! Оба хороши! – папа по-доброму, но все равно как-то нервно смеется и начинает набирать кому-то, – Да, это я, – говорит в трубку, – отбой всем, она дома. Да, все хорошо, жива-здорова, вот она, – переводит взгляд на меня, подмигивает, – рядом сидит. Ага… Да ладно? И это точно? – голос отца вдруг становится тверже металла, – Ясно, понял. Спасибо. С меня причитается. До завтра.
Закончив разговор, папа крутит телефон в руках и пристально смотрит на меня, практически не мигая. По его лицу вообще невозможно понять, о чем он думает. Потом он также молча встает и подходит к барной стойке, установленной недалеко от уютной зоны отдыха с мягкими креслами и столиком в углу гостиной у окна. Берет бутылку с янтарной жидкостью и, опустив в бокал пару кубиков льда, наполняет его до краев. Так, дело плохо!
И только сделав несколько глотков виски, а, судя по названию на бутылке, это был именно он, папа вновь говорит спокойным голосом:
– Ты наказана. Домашний арест на две недели, – звучит мой приговор.
– Как? За что? – подскакиваю с дивана от возмущения и с грозным видом, ну это я так думаю, что с грозным, подбегаю к отцу. – Это нечестно и несправедливо! Я не виновата в том, что ты не видел сообщения. Ну, папа! – от обиды притопывая ножкой, как капризный ребенок.
– А ты и не за это будешь наказана, – все также спокойно и с невозмутимым выражением лица отвечает отец.