— Хорошо.
— Я стараюсь, спирт, что через мои руки идет, трачу по назначению, внутрь не принимаю. Хотите, дыхну?
Котову эти откровения слышать было неприятно, он даже забеспокоился, что напрасно ввязался в эту историю. Принципы — это, конечно, хорошо, но наличие их совсем не означает, что он должен без раздумий соглашаться на любое предложение властей. Он принял решение впредь поступать осмотрительнее.
Время неумолимо шло, а отторжения дополнительного сознания, которого так боялись участники эксперимента, не происходило. Обстоятельства складывался на редкость удачно. Специалисты были по-настоящему счастливы, еще бы, на их долю выпала потрясающая удача.
И вот наступил счастливый момент, когда команды из Куба перестали напоминать жесткие приказы, в них стали проникать нотки сентиментальности и удовлетворения, чего прежде было невозможно вообразить. У специалистов от успеха немедленно закружилась голова. Они поверили в свое несомненное мастерство и незаурядный талант. Им хотелось продолжения праздника. Им хотелось славы.
Заказчики из Куба отнеслись к просьбе специалистов с неожиданным сочувствием и пониманием. Специалистам было разрешено подготовить цикл статей в зарубежный журнал, организованный специально для высшей цели — доказать ученым, что специалисты и без науки способны развивать новые технологии. Пора уяснить раз и навсегда, что новые технологии важнее пустого любопытства. Об этом необходимо было постоянно напоминать, поскольку вновь и вновь на горизонте появлялись люди, которые были не согласны с новым пониманием прогресса. По чисто меркантильным или эгоистическим соображениям.
Котов по этому поводу любил вспоминать следующую цитату:
«Неужели неясно, что выбирать? Жизнь надо выбирать! Что же еще? Не телескопы же ваши, не пробирки же… Да пусть они ими подавятся, телескопами вашими! Диффузными газами!.. Жить надо, любить надо, природу ощущать надо — ощущать, а не ковыряться в ней»!
Понятно, что специалисты так глубоко в философские дебри не залезали, они презирали любые «отвлеченные» рассуждения. Наверняка, они даже не догадывались, что их используют. А если и догадывались, то не видели в этом ничего дурного. Для людей, с таким бешеным недоверием относящихся к формальной логике, их реакция была на удивление логичной. Так часто случается, многие люди относятся к собственным персонам не так, как к прочим.
Внедрение должно было принести им большие деньги. Это многое объясняло в поведении специалистов. Одно только смущало Котова. Команды расселить сознания так и не последовало. А ведь месяц уже прошел.
Жизнь, между тем, постепенно вернулась в привычные рамки. Котов опять занялся комментированием заметок о науке, и это было здорово, потому что всегда приятно заниматься любимым делом. Об эксперименте он теперь вспоминал только раз в неделю, когда приходил в гости для собеседования. Встречи проходили формально.
— Ну, как дела? У вас все в порядке? — спрашивали его специалисты.
— Все отлично, — отвечал Котов.
До поры до времени так и было. А потом Партнер куда-то подевался. Сколько Котов не вызывал его на связь, он больше на контакт не выходил. Делать нечего, во время очередного визита Котов рассказал правду.
— Ничего у вас не вышло. Эксперимент провалился.
К его удивлению специалисты сразу же поверили ему. Один лаборант, правда, посоветовал сделать прививки от бешенства, но остальные специалисты его не поддержали. Ограничились тщательной проверкой обоняния, зрения и слуха. Нарушений не обнаружилось, и от него отстали.
Прошло полгода, и Котов стал замечать неладное.
Пустяки, конечно, но ему было неприятно. Например, он стал заказывать в ресторане жареную рыбу, которую прежде терпеть не мог. А от пирожных его теперь почему-то тошнило. Обнаружились и другие признаки внезапного неблагополучия. Книги, кино, певицы, вообще, музыка ему стали нравиться совсем не те, что еще год назад. А уж когда он впервые в жизни сумел получить удовольствие от инсталляции в музее современного искусства, Котов окончательно догадался, что дело плохо.