Но и депутатство не гарантировало решения главной задачи, которую Комлев поставил перед собой. Он мечтал отучить людей сопротивляться распространению знаний. Он хотел насильственно просветить их.
Люди не любят читать книги — это так. Но почему бы не использовать их недостаток с пользой для дела? Никто не знает, какую книгу можно считать первой в истории человечества, а последнюю, не исключено, может увидеть уже следующее поколение.
И Комлева обуяло страстное, непреодолимое желание написать Окончательную книгу. Такую, после прочтения которой человечество сумело бы безболезненно пережить кончину литературы. Это была хорошая идея — не хотите читать, не надо, но уж последнюю книгу, будьте добры осильте.
Добиться этого можно было двумя способами:
1. Написать сразу обо всем, чтобы любой человек сумел отыскать в тексте развернутый и полновесный ответ на самый специфический вопрос, который может возникнуть в процессе исполнения им повседневных обязанностей;
2. Написать Окончательную утопию и заставить элиту скрупулезно претворить в жизнь директивы, изложенные в тексте книги, не допуская попустительства, не поощряя легкомыслия и неоднозначного прочтения.
Второй вариант Комлеву понравился гораздо больше, ему показалось, что сделать это будет проще. Проще — это так говорится, он-то знал, за какую грандиозную задачу взялся. Ему давалась одна попытка, чтобы совершить что-то подобное государственному перевороту, но только в сознании людей. Сразу после прочтения Окончательной книги вседневная жизнь миллиардов людей должна была измениться самым кардинальным образом. Комлев был уверен, что этого будет достаточно, чтобы разум, наконец, победил.
Начал он с Инструкции по применению. Получилась удачная провокация, какой должна была стать и вся будущая Окончательная книга.
«Священный долг начальников — довести до сознания подчиненных: вдыхать и выдыхать воздух тяжелый труд, который человек выполняет по собственной инициативе, без принуждения, не рассчитывая на дополнительную оплату. Не так у рабов. Если бы человек был, к примеру, рабом, неотъемлемой собственностью хозяина, ситуация изменилась бы моментально, поскольку рабовладелец по определению заинтересован в сохранности своей вещи. Хозяин был бы вынужден кормить своего раба и следить, чтобы тот заботился о здоровье, качал мышцы и повышал производительность труда.
А вот при демократии все устроено значительно проще. Граждане вольны жить и умирать по своему разумению. Такова цена за предоставленную свободу. Хозяева отныне по закону освобождены от заботы о своих работниках. В их обязанности входит только одно: добиваться, чтобы граждане выполняли свои обязанности добровольно, с чистым сердцем, не замечая принуждения. Естественно, что сознание людей должно быть умело подготовлено к жизни в современном обществе. Отныне высшим смыслом и делом чести для каждого гражданина должно стать добросовестное исполнение приказов руководителей. Для чистоты эксперимента нужно способность подчиняться закрепить в генетическом коде».
Все это уже было однажды описано в замечательной книге фантаста Герберта Уэллса. Правда, предсказание о разделении людей на элоев и морлоков, представлялось Комлеву абсолютно нереальной затеей. Ему не хотелось быть морлоком, но еще меньше элоем. Лучшим выходом из непростой ситуации, в которое попало современное общество, по его мнению, могла бы стать постепенная интеграция морлоков в современное общество.
Комлев был по-настоящему счастлив, текст получался, что еще нужно? Появление подобной книги обязательно должно было заставить людей вспомнить, что у них есть своя голова на плечах, что они должны лично отвечать за свою судьбу. По замыслу Комлева подобный текст не мог не вызвать возмущения у людей, которых отныне открыто называют существами второго сорта. Он рассчитывал, что у людей отыщется чувство собственного достоинства.