Уже через неделю развернутый план проекта был готов. Фраков ознакомился с текстом и пришел в восторг, не поскупившись на похвалы, он пообещал в кратчайшие сроки отыскать кредитоспособного заказчика.
Так и получилось, и недели не прошло, как Комлев был вызван на встречу с первым предполагаемым спонсором. На вопросы о таинственном меценате Фраков отвечать отказался. Подбирая слова погрязнее и пообиднее, он, со свойственной ему простотой, посоветовал Комлеву на время забыть о любопытстве и вообще помалкивать, пока не спросят. Человек, который заинтересовался проектом Комлева, не любил, когда его имя произносят вслух. Это был очень богатый человек, почти олигарх — вот и все, что о нем следовало знать. Комлев с трудом представлял, как пройдет беседа, на которой он не будет иметь права подавать голос без специального разрешения. Однако все сложилось не так уж и плохо. Почти олигарх разрешил Комлеву говорить. Впрочем, он первый задал вопрос:
— Я слышал, что писатели внимательно относятся к определению жанра своих произведений. План, который вы написали, это утопия или антиутопия?
— Не вижу разницы между утопиями и антиутопиями, более того, сомневаюсь, что она существует, — Комлев постарался быть предельно честным. — Любая попытка построить некое «идеальное» государство всегда основана на строгом тотальном контроле и обязательно начинается с уничтожения возможных противников. Мне антиутопии кажутся более человечными, поскольку предполагают, что отыщутся люди, которым не захочется ходить в общем строю. Счастливым обитателям утопий такое в голову не приходит. Они довольны и так.
Почти олигарх довольно покивал головой:
— Значит, утопия.
— Я бы не рискнул говорить о жанре моего плана, пока не узнаю вашего мнения.
— Как это?
— Очень просто. Если вы пожелаете притворить его в жизнь, значит, мой план станет реальностью, утопией, по вашей терминологии, если нет — окажется всего лишь очередной антиутопией. Понимаете, в нашем деле, очень важно отыскать заинтересованного заказчика.
— Весьма разумно. Ваша теория интеграции морлоков в современное общество, если я верно понял, основана на утверждении, что различные слои общества обречены на совместное проживание. Это действительно так?
— Я считаю, что морлоков не следует изолировать и не следует угнетать их явным и циничным образом, как, к сожалению, это делают сейчас многие достойные люди. Напротив, нужно их мягко и вежливо интегрировать в структуру потребления. Ипотека или, скажем, кредит на автомобиль — сильнейшие из придуманных людьми средств успокоения бунтарей. Ничего более эффективного нет и, подозреваю, не будет. Главный фокус тут — чтобы они нашли свое законное место в иерархии потребления, а то, что каждому найдется там достойное место, у меня сомнений не вызывает.
Почти олигарх посмотрел на Комлева с сожалением.
— Наверное, для морлоков это действительно был бы идеальный сценарий. А вот с точки зрения элиты нет. Они видят грязный город, лишенный элементарных удобств, даже просто переместиться по нему из одной его точки в другую уже проблема. Бесконечные пробки. Жить по-человечески невозможно, все набегу. Вокруг толпятся неприятные люди с плакатами, их требования безумны. Нет сомнений, что они потенциальные враги, по крайней мере, на словах. Морлоки не способны работать, как того требуют современные условия, у них, ко всем прочим недостаткам, низкая производительность труда. Если они что-то и умеют делать, так это бросаться крысами, да и то не слишком метко. Образ жизни олигарха, простите, более подходит обычному менеджеру. А все потому, что все смешано в кучу — клерки, олигархи, социальные паразиты, сторонники демократии, маргиналы, лохи, писатели и прочие люди свободных профессий. Дурацкие правила приличий требуют делать вид, что это — хорошо организованное общество. Кругом фальшь. Все знают, что общество организовано безобразно. Все эти заигрывания приводят к одному — к разорению... Вывод очевиден: совместное проживание с морлоками больше невозможно. Процесс расслоения идет слишком медленно. Не пора ли ускорить его? Состоятельным людям пора покинуть этот проклятый «муравейник» и начать жить в кругу себе подобных в защищенном от черни месте.