Не создает ли для нас музыка, в очень тонкой сфере, удобный способ отделаться от того, что есть? Хорошая музыка уводит нас от самих себя, от наших повседневных неприятностей, мелочности и забот, она заставляет нас забыться; или же музыка дает нам силу смотреть в лицо жизни, она вдохновляет. Музыка становится необходимостью в обоих случаях — или как средство забыться или средство для дальнейших ощущений. Важнейшие значение приобретают ощущения, а не состояние переживания. Желание повторить опыт — это требование во имя чувства; но в то время как ощущения могут быть воспроизведены, состояние переживания повторить нельзя.
Именно желание ощущений заставляет нас тянуться к музыке, иметь красивые вещи. Зависимость от внешних линий и форм обозначает лишь пустоту нашей собственной жизни, которую мы заполняем музыкой, искусством, намеренным молчанием. В связи с тем, что эта неизменная пустота заполняется или прикрывается ощущением, существует страх перед тем, что есть, перед тем, чем являемся мы сами. Чувства имеют начало и конец, их можно повторить и расширить; но состояние переживания не находится в пределах времени. Состояние переживания — вот что существенно; а оно сводится на нет в погоне за ощущениями.
Чувства ограничены, носят личный характер, они вызывают конфликт и страдания. Но состояние переживания, которое в корне отличается от повторения опыта, не имеет длительности. Только в переживании существует обновление, трансформация.
АВТОРИТЕТ
По зеленому газону двигались тени; хотя солнце припекало, небо было голубым и нежным. Через забор на зеленый газон и на людей глядела корова. Ей было странно такое скопление людей, но зеленая трава была ей знакома, хотя дожди прошли уже давно, и повсюду земля была выжжена. Ящерица со ствола дуба охотилась за мухами и другими насекомыми. Подернутые дымкой далекие горы манили к себе.
После того как окончилась беседа, она сказала, что приехала послушать, когда будет говорить учитель учителей. Она и раньше была очень серьезна, но теперь ее серьезность перешла в упрямство. Это упрямство прикрывалось улыбками и той культивированной, тщательно продуманной терпимостью, которая идет от ума и легко может разгореться в бурную, яростную нетерпимость. У нее была крупная фигура; говорила она мягким голосом, но где-то таилось осуждение, питаемое ее убеждениями и верованиями. Она была сдержанна и сурова; она отдала себя братству и его благой цели. После некоторой паузы она добавила, что хотела бы знать, когда учитель будет говорить, так как она и ее группа каким-то таинственным путем узнали о том, что не было известно другим. Удовлетворение от обладания знанием, недоступным для других, было совершенно очевидно и в том, как она сказала об этом, и в ее жестах, и в наклоне головы.
Исключительное, доступное лишь немногим знание доставляет глубокое удовлетворение и радость. Знать то, чего другие не знают, это постоянный источник удовлетворения, он рождает в человеке чувство причастности к глубоким вещам, создавая ему престиж и авторитет. Вы находитесь в непосредственном контакте, вы имеете нечто, чего другие не имеют, поэтому вы становитесь важным лицом не только для самого себя, но и для других. Другие смотрят на вас снизу вверх, с некоторым страхом; они тоже хотят быть участниками того, что вы имеете, но вы даете, всегда обладая еще большими знаниями. Вы — лидер, авторитет, и это положение приходит естественно, так как люди хотят, чтобы им говорили, чтобы их вели. Чем больше мы сознаем, что потеряли направление и находимся в смятении, тем более ревностно мы готовы к тому, чтобы нас вели, чтобы нам говорили. Вот таким путем создается авторитет во имя государства, во имя религии, во имя учителя или лидера партии.
Преклонение перед авторитетом, в большом или малом, есть зло. Это зло становится еще большим, когда дело касается вопросов религии. Нет посредников между вами и реальностью, а если такой посредник находится, то он извращает истину; все равно, кто бы он ни был, высочайший спаситель или ваш собственный гуру или учитель, — он наносит вред. Тот, кто знает, не имеет значения; он может знать только свои собственные предрассудки, свои собственные верования и требования своих чувств. Он не может знать истину, неизмеримое. Можно создать и искусно культивировать положение и авторитет, но не смирение. Добродетель приносит свободу; воспитанное же в себе смирение не есть добродетель, это просто чувство, которое приносит только вред и разрушение; это — оковы, которые придется разбивать вновь и вновь.
Важно понять совсем не то, кто именно является учителем, святым, руководителем, а почему вы за ним следуете. Вы следуете лишь для того, чтобы стать чем-то, что-то приобрести, что-то уяснить. Но ясность не может быть получена от другого. Смятение — в нас; мы вызвали его, теперь сами должны его устранить. Мы можем достичь прекрасного положения, внутренней защищенности, внутренней безопасности, определенного места в иерархии организованной веры, но все это — деятельность, замкнутая в себе, которая ведет к конфликту и страданиям. Вы можете временно почувствовать счастье от своих достижений; вы можете убедить себя, что ваше положение является неизбежным, что таков ваш удел, но до тех пор, пока вы сохраняете желание стать чем-то, все равно на каком уровне, неизбежно будут страдания и смятение. Быть ни чем — это не отрицание. Позитивное или негативное проявление воли, которое есть не что иное, как утонченное и возвышенное желание, постоянно ведут к борьбе и конфликту. Это не путь к пониманию. Установление авторитета и следование за ним — это отрицание понимания. Там, где есть понимание, там свобода, которую нельзя купить или передать другому. То, что приобретено, может быть потеряно, а то, что дано, может быть отнято; отсюда авторитет и связанный с ним страх. От страха нельзя избавиться с помощью умиротворения и свечей; страх перестает существовать с прекращением желания становления.
МЕДИТАЦИЯ
В течение многих лет он упражнялся в том, что называл медитацией. Прочитав различные книги по этому предмету, он остановился на определенной школе и вступил в своего рода монастырь, где занимались медитацией по несколько часов в день. Он не был сентиментален в этом вопросе и не проливал слез самопожертвования. Он сказал, что хотя теперь, после многих лет, ум его и находится под контролем, но иногда все же вырывается из подчинения; он не чувствует радости от своих упражнений, а добровольно возложенная на себя дисциплина делает его скорее жестким и сухим. Раньше он принадлежал к нескольким так называемым религиозным обществам, но сейчас отошел от них и ищет самостоятельно Бога, который был обещан всеми ими. Он уже приближается к старости и начинает в какой-то степени чувствовать утомление.
Правильная медитация необходима для очищения ума, так как без его опустошения не может быть обновления. Обычная непрерывность — это застой. Ум вянет от постоянного повторения одного и того же, от изнашивания на ложных путях, от чувств, которые делают его тупым и усталым. Контроль над умом совсем не является необходимым; а что важно, так это выявить интересы ума. Ум — это пучок противоречивых интересов, а то, что мы называем сосредоточением, дисциплиной ума, есть лишь усиление одного интереса за счет других. Дисциплина — это культивирование сопротивления, а там, где имеется сопротивление, нет понимания. Хорошо дисциплинированный ум — это не свободный ум, но только в свободе может быть сделано открытие. Необходимо естественно, свободно выявить движения личности, на каком бы это ни было уровне. И хотя такого рода открытия могут быть достаточно неприятны, проявления «я» должны быть раскрыты и поняты; дисциплина же губит спонтанность, которая необходима для этого раскрытия. Дисциплина, хотя она и утончает ум, фиксирует его на определенном образце. Ум будет приноравливаться к тому, в чем он был тренирован; но то, к чему он приноравливается, — не реальное. Дисциплина — это просто обременяющий фактор, и поэтому она никогда не может быть средством открытия себя. Благодаря самодисциплине ум может укрепиться в своей цели; но эта цель является проекцией «я», и потому она не реальна. Ум создает реальность в своем собственном образе, а дисциплина лишь придаст жизненность этому образу.