Но в прошлом веке наверняка какой-нибудь переселенческий обоз, а то и два, все-таки дерзнули проехать здесь.
И Майк почему-то уверовал в это. Тем более что его домик находился неподалеку от старой Испанской тропы — одного из нескольких путей, которыми пользовались переселенцы Запада. И все-таки почему же именно сейчас он так верил в то, что горный проход когда-то был маршрутом какого-нибудь обоза?
В конце концов это было неважно. На какой-то миг Майк позволил своим мыслям вернуться к «Лакомствам Арлена»… «Нет-нет, никаких дел, никаких забот!» Он заставил себя внимательно посмотреть на скалистые образования на горных склонах, на растения вдоль этой тропки, на причудливые формы плывущих над ними облаков. Он вдохнул пыльный воздух и подумал, что можно прислушаться и к звукам пустыни: к гулу случайного самолета, например, или к посвисту нарастающего порывистого ветра, проносящегося по каньону, к стрекоту насекомых… Время от времени Майк останавливался, чтобы с удовольствием глотнуть воды из пристегнутой к ремню пластиковой бутылки.
Майк находился в пути уже почти три часа и приблизился, наконец, к дальнему концу этой тропки. Лучи солнца пробивались сквозь облака, и вокруг стало светлее. Сойдя с тропы, Майк очутился в ущелье между гор. И перед ним предстала безбрежная пустыня.
Майк припомнил, что в прошлый раз он отыскал здесь много окаменелостей. Надо только пройти еще левее ярдов сто, а потом подняться в гору футов на девять. И он двинулся в этом направлении.
Но вдруг он заметил женскую фигуру, лежавшую в глубоком овраге. Майк громко крикнул:
— Эй!
Фигура оставалась неподвижной и молчала. Майк снова крикнул, а сам тем временем карабкался вверх по холму, не сводя глаз с этой фигуры.
Покричав еще несколько раз, он решил спуститься в овраг.
Когда Майк, тяжело дыша, наконец добрался до нее, то понял, почему не заметил эту женщину раньше — из-за ее бежевой юбки и золотисто-каштановых волос, сливавшихся с красками земли. Глаза ее были закрыты, но длинные, густые ресницы подрагивали. Женщина лежала на боку.
Он дотронулся до лица женщины. Кожа еще теплая… только вот от зноя пустыни или же от собственного внутреннего тепла? Ее полные потрескавшиеся губы были слегка приоткрыты. Лицо было незагорелым, валявшаяся на земле возле нее старомодная шляпка многое объясняла.
Да, старомодная… это определение вполне подходило и к ее одежде: к ботинкам на шнуровке, к длинному платью с закрытым воротом. В этаком бабушкином платье молодая женщина напоминала пришелицу из прошлого века. Может, из какой-нибудь религиозной секты? Но на дальнейшие гадания у Майка просто не было времени. Он пощупал пульс. К счастью, он оказался нормальным.
— Мисс? — громко проговорил он, стягивая с себя рюкзак и опускаясь на землю, рядом с женщиной. Он похлопал ее по нежной щеке. — Вы меня слышите?
Женщина застонала.
— Мисс, — повторил Майк, осторожно потряхивая ее расслабленное тело. — Ну очнитесь же. Пожалуйста.
Наконец ее веки с густыми ресницами затрепетали. Майк пристально смотрел в большие и выразительные темно-карие глаза. Но спустя мгновение они снова закрылись, и голова женщины поникла.
— Эй! — воскликнул он с отчаянием. — Держитесь же, пожалуйста.
Женщина была прекрасной, возможно, самой потрясающей из всех, которых довелось повидать Майку. И это при том, что цвет ее лица был мертвенно-бледным и макияжа не было и в помине.
Нет-нет, он не мог позволить ей умереть. Глядя на хрупкую женщину, ухватившуюся сейчас за его грудь, Майк внезапно почувствовал: если он не спасет ее, то и его собственная жалкая жизнь окончательно потеряет смысл.
И неважно, что подобное ощущение, может, казалось глупым, преисполненным мужского самобичевания и совершенно не свойственным ему. Майк почувствовал необыкновенное желание помочь этой женщине. Словно она просила его о помощи, и он обязан был спасти ее. Да-да, он должен сделать что-то! Но что же? Сердечно-легочный массаж? Но от этого был бы прок, если бы ее сердце уже остановилось и она лежала бездыханная. А Майк знал, что пульс у нее есть. Только вот попадает ли воздух в легкие?
Обняв женщину за плечи, Майк приподнял ее с земли и приложил щеку к ее губам. Он ощутил на своей коже теплое и слабое дыхание. Ну конечно же, с ней все будет в порядке, а как же иначе?