Ответ: Мы начинаем с восьмого сознания – заднего плана. И тогда седьмое сознание является некоторым способом отношения восьмого к шести чувственным. Но это очень беспорядочный способ отношения, поскольку у вас больше нет какого-либо чувства направления. Вы не знаете, как продолжать. Зрение ли приходит первым, или звук, или обоняние – это просто случается с вами. Вы просто нечувствительны, просто плывете по течению. Седьмое сознание более разумно, чем восьмое, основное неведение, но вы все еще лишь лунатик, почти пробудились, но не совсем.
Вопрос: Похоже ли это на тот случай, когда вы застаете себя играющим в саду – и не осознаете, где вы? Когда вы проделывали что-то без осознавания?
Ответ: Да, это действительно может быть описано таким образом. Это является подсознательным чувствованием возможности соотнесения с ощущениями, но вы все же совершенно не проработали ее надлежащим образом. То же случается и в очень точно определенных ситуациях. Это не совершенно сонное состояние. В ваших примерах это почти подобно удару первого замешательства и последующего возвращения к жизни, состоянию перед приходом в себя. Но это имеет и определенный оттенок качества сна и потенциала шести чувственных сознаний. Это некий вид безлюдной страны, через которую вы проходите.
Вопрос: Характерно ли это состояние чувством напряжения между противоположностями – как когда вы на минуту оказались в замешательстве между сладким и горьким? Вы колеблетесь туда-сюда, пока не осознаете, что вкус есть просто вкус.
Ответ: Это походит на достижение вами чувственных сознаний. Но вначале вы не уверены, вы просто «принюхиваетесь», «нащупываете». Седьмое сознание подобно вкладыванию чего-то в ваш рот: жевание и ощущение вкуса (соответствуют) шести ощущениям.
Глава 2. Чувствование
Переходим к следующей, второй скандхе – чувствованию. Скандха чувствования включает приятное и неприятное. В обычной человеческой психологии приятные переживания считаются положительными и творческими, а мучительные – негативными и разрушительными. Такое развитие отношения к вещам в терминах положительной и отрицательной энергии расширяет основной паттерн эго, установленный первой скандхой – формой. Уже имея в качестве основания форму – что-то определенное и твердое, за что можно держаться, мы выходим за ее пределы, пытаясь идентифицировать ее как дружественную или враждебную, чуждую нам или близкую. Это продляет эффект затвердевания (чем бы оно ни являлось) в качестве чего-то такого, что определяет позицию эго посредством неявной ссылки. Форма обеспечивает задний план, составленный из рудиментарных понятий и наименований: позитивность, хорошее чувство, божественность, чистота, красота, сила и т.д. – с одной стороны, и негативность, мучительность, пагубность, грязь, разрушительность и т.д. – с другой. Первое связано с рождением, второе – со смертью. Эти дуалистические критерии, как и иные (например, горячее и холодное) становятся отправной точкой для чувствования. Чувствование в смысле второй скандхи не может функционировать независимо от них.
В этом смысле чувствование – что-то более фундаментальное, нежели просто чистое ощущение. Все виды понятий развиваются на основе базисного дуализма чувствования.
Дуализм по своей природе состоит из положительного и отрицательного, но чувствование включает также третью возможность – индифферентность. Положительность и отрицательность чувствования тщательно разработаны в терминах ситуации ум/тело. Чувственность устанавливает себя в терминах этих двух полей переживания. В отношении к уму чувственность проявляется как эмоция, а к телу – как группа инстинктов и вещности. Понимание паттерна чувствования ум/тело очень важно в связи с медитацией. Мы можем медитировать либо интеллектуально, либо интуитивно. Медитация на интеллектуальном уровне включена в ум/тело со стороны ума; она в значительной степени воображаема. Интуитивный вид медитации задействует телесный уровень чувствования, особенно телесные ситуации приятных ощущений, боли в ногах, тепла и холода в комнате и т.д.
Ум – это эмоциональное, воображаемое или мечтательное качество. Обычно тело также является качеством ума. То есть, мы не переживаем в чувствовании тело, как оно есть, мы переживаем нашу версию тела. Здесь уже действует основополагающая точка зрения эго, основанная на относительных критериях, разделяющих это – и то. Основное искажение уже присутствует здесь вместе с первой скандхой – формой. Непрепятствующее пространство вещей, как они есть, уже искажается к моменту появления чувствования. Во всяком случае, мы погружены в эту ситуацию и ничего не можем поделать – как люди, в растерянности стоящие перед фактом уже случившегося. Но при более основательном рассмотрении втянутость в чувствование оказывается очень детской. Когда мы действительно видим чувствование – оно оказывается обманчивым в фундаментальном смысле. Когда мы говорим о чувствовании, в основном мы думаем о терминах чувствования по отношению к чему-либо еще. Вы влюбляетесь в кого-то. Вы сердитесь на кого-то. В таком представлении другая личность получается всезначимой, а вы – незначительной. С другой стороны, когда вы чувствуете себя обойденным или вы хотите быть любимым, – вы всезначимы, а другие незначительны. Чувствование играет в эту интровертно-экстравертную игру, в которой делает себя важным, отражаясь от «другого». В действительности же, все весьма далеко – никто, кроме вас не включен в это. Вы одни сами через себя создаете всю игру.
Итак, понимание чувствования очень много открывает относительно того, как вы связаны с вещами. Чувствование содержит притворство, что вы включены в игру с кем-то; но на самом деле вы просто бьетесь головой о стену. Вы углубляетесь дальше и дальше, рассчитывая достичь чего-то, но в конечном счете вы бьетесь головой о стену. Не существует ответа на поиски чувствования, никакого спасителя для него.
Именно поэтому будда-дхарма является атеистическим учением. Вы должны принять, что наше путешествие – одинокое путешествие. Изучение второй скандхи – чувствования – может быть чрезвычайно важным в том, чтобы помочь нам осознать наше одиночество на всем пути, независимость ни от кого. И все-таки мы пытаемся биться обо что-то все время.
Итак, возвращаясь к развитию чувствования ума/тела, можно сказать, что аспект ума обеспечивает гигантские ресурсы для этого иллюзорного процесса, неисчерпаемые источники мечтаний и воображения. Это распространяется на ситуацию, создаваемую наркотиками вроде ЛСД, которые могут производить все типы якобы творческих визуальных переживаний. Можно получить переживание постоянного раскрывания зрения, обоняния, звука, – прекрасное, подобно непрерывному раскрытию цветка. Этот тип чувствования на уровне ума – в обычных ситуациях, в наркотическом переживании, в медитации, – все это уровень духовного материализма. Духовный материализм означает рассмотрение переживаний сквозь призму их возможной выгоды для эго – качества, присущего всем скандхам. Духовный материализм имеет тенденцию относить все духовное к миру сна или рая, к чему-то, не имеющему никакого отношения к телесным ситуациям, к чему-то всецело обходящему обыденность.
Телесный аспект чувствования связан с актуальным отношением к вещам. Этот элемент становится много живее в следующей скандхе, которую будем обсуждать далее, – в восприятии. Данные переживания настоящих вещей, вещности и твердости и стабильности, как я уже говорил, не являются вещами, как таковыми, но нашей их версией. Мы думаем, что это твердое, мы думаем, что это вещь. Однако связь с телесным аспектом чувствования является в духовном смысле весьма побуждающей и открытой. Предположим, внезапно мы заболеваем и чувствуем боль в нашем теле. Тело состоит из разнородных элементов и боль заставляет нас почувствовать связь с действительной реальностью, а не с чем-то воображаемым, нереальным. Конечно, в ситуации такого рода всегда существует возможность, что кто-то будет сидеть у вашей кровати и читать молитвы о том, как было бы прекрасно в запредельности, если бы только вы смогли выйти из этой позорной, грубой физической ситуации. Говоря о прелестях рая и духовности, эта персона хочет опьянить нас ими и вытолкнуть наш ум из телесной ситуации боли. Но это не работает: если уж мы находимся в мире иллюзии, в котором мы можем воображать, как прекрасно могло бы быть за пределами тела, мы также связываемся с воображением того, сколь ужасной может становиться боль. Мы теряемся в мире желаемых и нежелательных мыслей. Каким-то образом прямое отношение к телесному аспекту чувствования значительно ближе подводит к реальности.