- Может, просто сейчас все горести вычерпает, потом будет жить в счастье и покое. - Предполагала более спокойная Гульниза, аккуратно расчёсывая мои волосы.
- Какое счастье с таким оманом? Он же ведь как специально старается побольнее госпоже сделать, упивается её слезами, вечно своих наложниц выделяет! - спорила Фарли. - Сколько раз он заставлял её стоять, согнувшись в ожидании руки для поцелуя, делая вид, что не замечает её? А когда в последний раз он дарил госпоже подарки после похода? В последний раз вообще велел ей уйти, когда его встречали, чтобы не портить ему радость от возвращения домой.
Да уж! Прикинула на свой характер, какая бы последовала реакция, если бы я уже тогда была на месте Ираидалы, и поняла, что мне срочно нужно повторить и досконально все наказания, которые ко мне, как к лари, могли применить. Ещё руки я ему не целовала! А не пошёл бы он к чёрту?
Почему-то вспомнилась бабушка, вечно меня одергивавшая.
- Не чертыхайся! - строго говорила она. - Муж чёртом будет!
А я всегда смеялась.
Посещала меня и вторая лари. Анаис. Но тут всё ясно, приторная вежливость в тихом голосе.
- Как она? Поправляется? - я просто представляла скромно опущённые глазки, чтоб не выдать себя блеском надежды во взгляде.
- Вашими молитвами, лари. - Отвечала ей пожилая женщина, поселившаяся в моей комнате, Фарли и Гульниза называли её матушка Вали́.
Да уж, её молитвами! Воображение рисовало мне поджатые в разочаровании губы и сцепленные руки. Вот и сегодня у меня с утра была гостья.
- Вали́, скажи мне, есть ли вообще смысл пытаться удержать пламя лари и заставлять её тело страдать? - это кто у нас такой заботливый? - не милосерднее было бы загасить её свет?
- Её пламя сильно, майриме! Загасить такое не милосердие, а преступление. - Ответила ей матушка.
Так вот кто к нам пожаловал, свекровь решила оделить нас своим милосердием, нетерпеливая наша. Зато понятны сомнения Ираидалы в том, что её отравление простая случайность и сделано не на радость её мужику. Оману видно тоже очень хотелось проявить "милосердие" и избавиться от Ираидалы. Теперь вот его мать пытается.
- Ты уверена? Может, стоит созвать лекарей, пусть решают? - какая поразительная настойчивость.
Сказали же ей, что всё хорошо, но нет, она всё никак не угомонится. Значит, пора приходить в себя, может тогда эта майриме уймётся? Глаза открывались тяжело, как после долгого сна. Хотя, наверное, так и было. Язык ворочался еле-еле, но рот послушался довольно легко. Хоть голос у меня сейчас ни чем не напоминал, ни голосок Ираидалы, ни мой родной, а больше походил на хриплое карканье, но слова звучали внятно.
- Вы тоже хотите меня убить, майриме? - спросила, разглядывая очень красивую и богато одетую женщину.
Черные волосы, огромные черные глаза, брови с красивым изломом и густые ресницы. Она выглядела королевой! Никогда бы не подумала, что это мама взрослого сына. Да она смотрелась, чуть старше моего земного возраста сорок-сорок пять лет и не больше.
- Что ты такое говоришь? Ираидала? - возмутилась она, ничем не выдавая своего истинного отношения к моему пробуждению.
- Ой, госпожа! Радость, какая! Пейте, пейте скорее. - Защебетала Фарли. - Не бойтесь, не отравлено, я проверила. Я сама принесла эту воду от городского колодца и держала здесь в комнате. И уже несколько раз пробовала.
Гульниза помогла мне приподняться, фактически посадив ослабевшее тело. Я оперлась на стену, а девушка тут же подложила мне несколько подушек за спину из тех, что во множестве валялись повсюду. Фарли протягивала мне глубокую миску с водой. Она же помогла мне напиться. И я, кажется, никогда ничего вкуснее этой воды не пробовала.
- Простите, майриме. Но госпожа только пришла в себя после долгой и тяжёлой болезни. - Прикрыла собой амбразуру Гульниза. - Ей нужно прийти в себя и привести себя в должный вид.
- Поправляйся, Ираидала. Твое недомогание всех нас обеспокоило и огорчило. - Обратилась ко мне свекровь, или кем она там мне приходится, и вышла из комнаты.
Следом за ней последовали и несколько девушек и одна женщина в возрасте. Видимо её служанки или фрейлины. А я устало откинулась на подушку.
- Долго же ты выжидала. - Усмехнулась матушка Вали́. - Ждала, что ворвётся оман и начнет оживлять тебя поцелуями?
Желудок, так долго бывший без пищи и получавший воду каплями, возмутился огромному количеству воды, которую я выпила буквально залпом и меня стошнило. Прополоскав рот и умывшись, я приложила руку к животу, опасаясь новых спазмов.
- Не надо про омана. - Попросила я.
- Странная реакция на упоминание нашего великого господина и повелителя. - Вдруг произнесла незнакомая девушка, что стояла в дверях, за её спиной был виден коридор и столпившиеся там люди. Для меня сплошь незнакомцы.