Вся бухта была усеяна какими-то обломками, торчащими из воды. Я с удивлением видела, как от кораблей, стоящих на якорях далеко в море, к берегу плывут люди с какими-то пузырями над головами.
- Это пловцы-носильщики. - Начал пояснять мне кто-то из старших кварталов. - В основном местные подростки и молодые мужчины. На головах у них специальный узел, внутри которого груз не промокнет, даже если такой носильщик утонет.
- Утонет? - переспросила я.
- Всё дно усеяно мусором, обломками, камнями. А течение здесь неспокойное и коварное. Пловца может закрутить и ударить о какой-нибудь обломок. Или сил доплыть не хватит. - Продолжали мне объяснять и от спокойствия тона, каким мне рассказывали весь этот ужас, становилось только хуже. - Но за эту работу купцы щедро платят. На лодках здесь не пройти. Вот и высаживаются в дне пути и ведут корабль сюда. Тот кто идёт по суше спускается к морю и нанимает пловцов. И потом только принимает товар. Здесь таких носильщиков всегда легко найти, хоть и рискуют каждый день. Многие гибнут.
В это время на море поднялась волна, и несколько белых пузырей начали скакать вверх-вниз, борясь с течением. Не желая смотреть на эту страшную картину, я развернулась спиной к морю. И увидела те самые шатающиеся кварталы.
Жилища, понастроенные, как бог на душу положит и из того, что подвернулось под руку, располагались ярусами друг на друге. Я видела дом, собранный из обломков досок, а на нем стоял другой, у которого две стены были из тех же досок, одна из камня, а одна из глины. Был и дом, две трети которого вовсе не имели под собой опоры. Даже сейчас слышался отчётливый скрип. А ночью, когда был сильный ветер с моря, или вовсе начинался шторм, все эти конструкции начинало трясти.
За этими домами, был второй ряд таких же сооружений. Он располагался на небольшом уступе и ютился вплотную к отвесному склону дворцового плато. Я сделала всего лишь шаг в ту сторону, и передо мной вырос евнух.
- Достаточно, лари! Вы и так уже по грани ходите, вам не стоило сюда приходить, а дальше и вовсе запрещено проходить. - Остановил меня он предупреждением, что я сильно нарушаю границы дозволенного.
- Не расставайтесь, лари. - Попытался подбодрить меня один из старших кварталов. - Так выглядят трущобы.
- Так выглядит позор любого правителя! - в сердцах почти выкрикнула я. - Пойдёмте. Нам пора возвращаться.
Чувство радости и восхищения от праздника на площадях улетучилось, словно его и не было.
- Госпожа, у вас лицо мрачнее штормовой тучи. - Попыталась успокоить меня Фарли.
- У меня почти не осталось денег. Всего около ста пятидесяти монет со смертных. Но их ни на что не хватит. - Призналась я в своих мыслях.
Попрощавшись с провожатыми, я направилась во дворец. Добравшись до детских комнат, я столкнулась с Абилейной.
- Говорят ты шлялась в нищих кварталах? Подыскивала себе место или детство вспоминала? - слащаво произнесла она достаточно громким голосом, чтобы слышали слуги, у которых, как специально, нашлись дела именно здесь и сейчас.
- Судя по твоим манерам, чтобы вспомнить детство, тебе самой придётся идти в бордель. Но ты не переживай. Оман добрый, он и таких принимает. - Ответила ей.
- Да как ты посмела, дрянь! - взвыла наложница и, растопырив пальцы с ногтями, попыталась вцепиться мне в лицо.
Уж не знаю, в каких условиях росла Ираидала, а у меня во дворе во времена моего детства драться умели все. А меня, девочку с хорошими отметками и бабушкой пекущей вкуснющие пироги, учил драться старший брат моего одноклассника, которому я помогала с домашней работой и на контрольных. Парень в своё время "подрабатывал" рэкетом на рынке. Так что удар он мне поставил на ура.
Отбив руки с растопыренными пальцами в сторону, я со всей силой врезала Абилейне в солнечное сплетение. Заставив согнуться и упасть, хватая воздух.
- Нападение на лари, Абилейна. - Спокойно объясняла я наложнице. - Это двадцать ударов ремнём и нижний гарем, где ты будешь работать. С этого момента, ты прислуга.
- Что здесь происходит, что за шум? - как по заказу появилась майриме.
- Она, она ударила меня и сослала в нижний гарем. - Зарыдала Абилейна, чуть ли не уткнувшись лицом в туфли майриме.
И возможно, закончилось бы всё для меня не радостно. Но здесь я была не одна. И если моих служанок слушать никто не стал бы, а другие слуги и евнухи, скорее всего, промолчали бы, то заткнуть рты наследникам никто не осмелился.