А Эйр держался за голову. Пятнадцать из призванных рорагов отказались отречься от короля в пользу Наири. Часть заявила, что они уже делали выбор, и менять его не намерены. Часть выразила опасения, что они не смогут отречься полностью, как того требует обычай. А значит, их новая клятва грозит Эстрайе катастрофой. Жверинда не простит обманщика.
— Они в чем-то правы, Эйр, — после короткого раздумья сообщил король.
— Я не спорю, Ваше Величество, — Эйр похолодел, поняв величину катастрофы и упал королю в ноги: — Ваше Величество, умоляю, позвольте мне снять браслет и надеть жвериндовое кольцо Наири.
— Что? — кубок в руке Лартиха вздрогнул и тонкая струйка вина пролилась на вышитую рубашку, — Ты хочешь…
— Простите, Ваше Величество, — Эйр просто распластался на полу, не смея поднять голову, — Но Эстрайе нужна Наири. После возвращения госпожи от саритов мы предотвратили семь покушений. Это не предел.
— Все ради Эстрайи? — король уже успокоился и сам вытер пролитое вино, жестом отослав немого слугу, — Или тебе просто Наири нравится?
Эйр вскинулся от подобного предположения:
— Ваше Ве…
— Ладно, успокойся. И забудь о всяких глупостях. Уйти он захотел. Это не тебе решать, рораг!
— Простите, — снова ткнулся носом в пол Эйр.
— Но доля правды в твоих словах есть. Из двадцати рорагов только пятеро согласились сменить господина. Если честно, меня это радует, ненавижу терять. С другой стороны… У меня есть Наследник. И еще несколько сыновей. А Наири у нас одна.
— Государь!
— Помолчи. Как думаешь, если на первых порах, пока эти птенцы не оперятся и не встанут на крыло, я усилю стражу Наири своими рорагами? И убью двух куропаток одной стрелой… А? Свои люди в Храме! Это же великолепно!
— Да, Ваше Величество, — оценил идею Эйр.
— И знаешь, ты снова прав. Иди к Наири. Будь с ней. Пока не натаскаешь этих птенцов как следует. Заодно присмотришь, чтобы в Храме порядок был. Наири становится все раздражительнее. Даже у меня голова болеть начинает.
— Наири вольна делать все, что угодно…
— Да, да, да! Знаю. Но где прана? Без неё все теряет смысл. Эйр, ты же дружил с Тайканом. Плевать, что он раб, плевать на то, что преступник… Она его выбрала. Поговори с ним.
— Уже, Ваше Величество.
— Да? — оживился король, — И что он сказал? Чем зацепил её?
— Увы, государь. Тайкан верен Наири. Он не сказал ни одного лишнего слова.
— Да, рораг остается рорагом, — протянул Лартих, — Будем надеяться, что Кхемара не подведет, и к нашему возвращению все будет готово. Ну, ступай. Надо еще церемонию Отречения провести. Интересно, хоть один из освобожденных решится вернуть себе свободу насовсем?
— Сомневаюсь, государь, — пятясь к двери, ответил Эйр.
Анна уже привыкла, что для каждого, даже крохотного события, есть своя церемония. И не удивилась, когда ей сообщили, что утром её ждут на плацу:
— Его Величество отдает вам своих рорагов. Опытных телохранителей. Поверьте, это ценный дар, — внушал секретарь.
— Верю, — вздохнула Анна и приготовилась целый день сидеть на виду у всей Академии.
К её огромному удовольствию, времени потребовалось не так много. Гораздо больше его забрали торжественные речи присутствующих. А потом выбранные королем рораги приносили государю свои извинения и, отвесив все причитающиеся поклоны, снимали жвериндовые кольца.
Анна сидела смирно — ей не раз и не два объясняли, чем может закончиться неполное отречение. Сейчас под ударом оказалась жизнь самого короля. Да что там — всей его семьи. И Анна то и дело кидала на него быстрые взгляды.
Лартих ни единым жестом не показал, что заметил их. Зато Эйр не выдержал. Неожиданно для себя самого, сбежал с помоста и опустился на колени:
— Я, Верховный Рораг Его Величества… — разнеслось над плацем.
Король мигом растерял всю свою невозмутимость. Ахнул Тайкан. Рораги и курсанты стояли, не зная, как реагировать.
— Остановись! — вскочила со своего места Анна. — Эйр, не смей!
Слова Отречения стали тише, но рораг не замолчал.
— Я не приму твоей клятвы! — выкрикнула Анна.
И воцарилась тишина.
Эйр застыл, и только переводил взгляд с короля на Наири. В нем, помимо отчаяния, плескалась беспомощность. И Анне стало страшно — таким этого рорага она еще не видела.
А король, не торопясь, спустился с трона, и, наклонившись к Эйру, спокойно завязал на его руке уже развязанный браслет: