— Я прощу твою выходку, потому что понимаю, чем она вызвана. Но берегись! — этих слов не услышал никто, кроме самого Эйра.
Радуясь, что все закончилось благополучно, Анна вернулась к себе, решив последовать совету суккубов и как следует отдохнуть — завтрашняя церемония Присяги обещала быть утомительной. Но и великолепной — этот день считался самым важным в жизни рорага.
Но, пока она дошла до дома, Тайкан куда-то исчез. И Эйр не появился, хотя обязательно приходил напомнить о важных событиях. Анна забеспокоилась, не имела ли его выходка на плацу серьезных последствий. Но вернувшийся к вечеру Тайкан развеял тревогу:
— Эйр — любимец короля. Лучший из его телохранителей. Самое большее, что ему грозит — показательная порка. Ну, или несколько дней вдали от Его Величества, что вряд ли. Государь скорее ему все с рук спустит, чем удалит от двора, слишком многое на Эйре завязано.
— Ты много знаешь, — улыбнулась Анна.
— Я был рорагом, — поклонился Тайкан, пряча лицо.
— Что! Это! Было! — не спрашивал, а пропечатывал Лартих.
Эйр стоял навытяжку, не зная, что сказать.
— Нет, я, конечно, понимаю твое беспокойство за Наири. Но скажи, разве недостаточно было просто войти в её свиту на какое-то время? Зачем этот фарс с браслетом?
Эйр молчал. Он и сам не понимал, что на него нашло. А король продолжал бушевать:
— Неужели ты не понимаешь, что противостояние между моим двором, и двором Наири будет только возрастать? Зачем я переманиваю на свою сторону лучших рорагов? Зачем заискиваю перед дворянством? И тут — ты. Это как удар в спину!
— Простите…
— «Простите»? Эйр, ты знаешь, я всегда начеку… но тебе я доверял. Ступай.
20
Церемония началась с рассветом. К дому Анны подали разукрашенные открытые носилки. Король явился на Присягу верхом. Лихо осадил коня и спрыгнул прямо на помост.
— Приветствую Наири.
Анна ответила вежливой улыбкой и поспешила на свою половину — в этот раз троны стояли на разных краях возвышения.
Устроившись, как учили — ровно держа спину, вздернув подбородок и расправив плечи — Анна огляделась. Такого здесь, в Академии, она еще не видела.
Для начала все преподаватели восседали на лошадях. Лоснящиеся, ухоженные животные грызли удила и дугой гнули шеи. А убранству и роскошеству сбруи могли позавидовать самые отъявленные модницы.
Почетный караул из младших курсантов-всадников выстроился в каждом углу плаца. Пеший строй расположился по периметру. Реяли флаги, и музыканты держали ярко сверкающие на солнце трубы.
По сигналу они вскинули их к губам, и над Академией разнесся чистый, звенящий звук. Церемония началась.
На этот раз общее приветствие заняло немного времени. По знаку распорядителя, в центре плаца поставили стол и принесли большой аквариум, в котором змеились жверинды. Анна залюбовалась их плавными движениями. Но и стол, и аквариум тут же загородили белой ширмой.
Курсантов вызывали согласно баллам, набранным на испытаниях. Первая десятка могла сама решать, кому служить — королю, или Наири. Анне зачитали список. Она услышала знакомые имена: Пат Ригам, спасший её от убийцы, и Хон. Они шли шестым и девятым.
— Та выходка стоила Хону первого места, — шепнул Тайкан.
— Знаю! — так же тихо ответила Анна.
Что заставило перспективного курсанта рискнуть всем, она так и не поняла. Нет, понятия о чести, когда «сам погибай, а товарища выручай», самой въелись в сознание. Но в том случае ему надо было остановить друзей любой ценой! Они едва не сломали себе жизнь, и теперь имена «малолетних преступников» стояли в самом конце списка. Анна специально спросила. Парням светил дальний гарнизон. Ужасный выбор для амбициозных военных, и прекрасный вариант, если на другой чаше весов лежит жизнь.
Но, как только зачитали первое имя, Анна отбросила ненужные сейчас мысли. Секретарь, сейчас стоящий за правым плечом, перед выходом из дома очень настаивал на серьезности происходящего. Анна не стала подводить старательного рорага, тем более, что после Присяги ему предстояло вернуться к королю.
Первый по баллам и в списке вышел на середину, четко печатая шаг. Не задерживаясь, повернул к тому краю помоста, на котором возвышался трон короля. И опустился на колено:
— Я, Руан Лан, отрекаюсь от отца своего, и от матери своей, и от прочих родных, кровных и не кровных. И в день, когда мне дозволено спрашивать, я спрашиваю Его Величество, правителя Эстрайи и главу Дома Речных Камней, примет ли он мое служение?