Возбуждение накатило неожиданно. Анна вдруг поняла, что извивается, стараясь вобрать в себя как можно больше мужской плоти, прижимается, стараясь не выпустить, даже постанывает. Это соитие на грани отчаяния оказалось необычайно сладким, и хотелось, чтобы оно длилось и длилось… Но оргазм накрыл с головой, а когда сладкий крик затих, Анна пришла в себя.
Она сидела, обвив ногами талию одного из королевских секретарей. Он крепко держал её за бедра, а за спиной, создавая дополнительную опору, стоял Тайкан.
Это оказалось уже слишком. Весь стыд, от которого Анна так старательно пыталась избавиться, вернулся приливной волной. Оттолкнув Тайкана, она соскользнула на землю и принялась поправлять юбку. Рораг-любовник тут же отступил, скрывшись за товарищами, словно и не было его. Анна с трудом сдержала вздох облегчения — он понял её состояние! Но вот Тайкан!
Мгновенно разозлившись, и позволив гневу вытеснить стыд, она развернулась к бывшему телохранителю и замерла с открытым ртом.
22
Битва продолжалась, но теперь удача повернулась лицом к инкубам. Сариты еще держались, но их магию блокировали полукровки, да и рораги, получившие прану, не остались в стороне. Они не просто перекинулись, но использовали все преимущества. Быстрые настолько, что глаз не успевал следить за их передвижениями, инкубы наносили удары, и наносимые ими раны уже не затягивались столь быстро. Враг отступал, так же медленно, как до этого — рораги, и так же постоянно. Нейтральная полоса увеличивалась с каждой минутой.
Полная надежды, Анна перевела взгляд на Хона. Парень сумел вернуть себе нормальный облик, и даже встал. Но вот сил сделать хоть несколько шагов, ему не хватило.
— Хон!
Он оглянулся на крик и тут же рухнул обратно на землю, вжимая лицо в окровавленный песок:
— Простите, Наири.
— Да что еще-то? — взвыла Анна, совершенно не понимая этого юнца, — Что ты натворил?
— Он не может заслонить вас, госпожа, — за спиной раздался тихий голос Тайкана.
Анна вздрогнула — вот его-то видеть сейчас хотелось меньше всего. Зря он вмешался. Не сейчас, а тогда… Его помощь была лишней. Неуместной. Постыдной.
— Уйди, — прошептала Анна.
Тихо-тихо, в надежде, что он не услышит, и в то же время мечтая, чтобы инкуб оказался как можно дальше.
Но он услышал. Она скорее почувствовала, чем увидела, как он низко поклонился и отступил. Туда, где оклеймавшиеся слуги собирали уже успокоившихся животных.
— Наири! Мы можем продолжить путешествие через полчаса, — попытался привлечь внимание Анны король, — А пока вам нужно отдохнуть.
— Да-да, конечно, — не поддалась она на уловку, — Только проверю кое-что.
Пульс у Хона плясал тарантеллу, но в пределах нормы. Анна поймала себя на мысли, что легко вспомнила параметры инкубов.
— Тебе нужно отдохнуть. И выпить чего-нибудь горячего! — она положила руку на лоб юноши.
Он оказался холодным. Анна нахмурилась: глаза Хона лихорадочно блестели, словно его охватил жар.
— Как ты себя чувствуешь? Не тошнит? Голова не болит?
— Все хорошо, Наири. Я…
— Вот и ладушки. Отдохни.
И Анна повернулась к рорагам, выдержавшим схватку.
Им уже оказывали помощь. Маги, полностью пополнив запасы праны, теперь не жалели её для раненых. И лечением занимались не только целители — участие принимали все полукровки. Анну вежливо оттеснили, так что она почувствовала себя ненужной. Развернулась, чтобы уйти, и наткнулась на ряд тел, накрытых тканью.
— Это не для глаз Наири, — подоспел Эйр.
Анна оглянулась. Рука инкуба висела на перевязи, лоб и правый глаз скрывались под слоями бинтов.
— Они погибли, защищая меня. Я должна увидеть.
И Верховный Рораг отступил.
Анна долго вглядывалась в застывшие лица. Много молодых, из тех, кто всего несколько дней назад произнес слова Присяги. Они сдержали клятву, заплатив за это жизнью.
Ветер слизывал со щек соленые слезы, их не пришлось утирать. Но, оплакивая мертвых, Анна помнила и про живых.
— Ты сам-то как? — спросила у Эйра.
— Через несколько дней и следа не останется. Я благода…
Наткнувшись на похолодевший взгляд Наири, рораг замолчал, и отступил с легким поклоном. Анна направилась туда, где лежал на песке её верблюд. Легкие занавески паланкина трепетали, и внутри создавалась иллюзия прохлады.