Утешение так себе, слабенькое, готовое развалиться при первых же вопросах самой к себе, но Анна запретила себе думать по другому. Потом. Когда-нибудь, когда окажется дома. А пока — придерживаться этого направления в мыслях. Ведь, скорее всего, еще не раз и не два придется так сделать. В общем, если посмотреть, она решалась на секс только при условии опасности окружающим. А устроить подобное для короля и его окружения — раз плюнуть. Может, и это нападение они подстроили?
Она прогнала от себя неуютную мысль. Не сейчас. Пусть даже подстроено, но рораги гибли по настоящему. И Хон…
Озарение, что она только у него увидела вторую боевую ипостась, вытеснила все неприятные думы. С этим следовало разобраться!
Анна выглянула наружу. Её верблюда взяли в кольцо рораги, Тайкан шел снаружи. Вид шагающего инкуба вернул вернул воспоминания. И боль: чего-чего, а такой подлости Анна от него не ожидала. Ведь просила же не смотреть!
Но сознание не желало принять, что и этот — предал. И Анна снова спряталась за занавеской, обдумывая случившееся.
Обида горела, словно хлесткая пощечина. Но Анна постаралась отключить эмоции. Для начала, она заставила себя вспомнить, что Тайкан — сын Эстрайи. Инкуб. Рораг, пусть и бывший. А значит, его поведение — естественное для этого мира. Но вот её просьба «не смотреть»…
— Тайкан!
Он тут же оказался рядом.
— Тайкан, объясни, пожалуйста… Почему ты это сделал?
— Что именно, Наири?
— Я… просила не смотреть.
— Ах, это. Простите. Я на самом деле не смотрел. Но тени… Знаете, они могут о многом рассказать.
— И о чем же поведали тебе тени?
— О том, что Наири вот-вот упадет на землю, вместе со своим избранником. Та поза… была немного опасной. А прерывать вас показалось мне неправильным.
Анна прикрыла глаза и попыталась убедить себя в том, что все именно так и было. Тайкан поступил, как настоящий инкуб и не видел в этом ничего странного.
— Но вы разгневались, — в голосе звучала и грусть, и недоумение.
— Да, — Анна не стала скрывать недовольства, — и очень сильно. В нашем мире то, что происходит между мужчиной и женщиной должно оставаться между ними.
— Вот как… Еще раз умоляю простить меня…
— Надеюсь, больше ты так не сделаешь.
Тайкан поклонился. Анна решила принять его молчание за согласие.
— Почему ты не рассказывал, что инкубы могут еще и в животных перекидываться? Эйр говорил, что в человеческом облике подстраиваетесь под вкусы партнера… А про звериный — ни слова.
— Потому что мы не умеем, Наири.
Анна опешила. Долго смотрела на Тайкана, на песок, потревоженный шагами. Потом перевела взгляд вдаль. По бархану, словно гонимая ветром бежевая лента, металась змея, торопясь убраться подальше от каравана.
— Значит, не умеете? — переспросила задумчиво, — А Хон?
— Хон, — протянул Тайкан, — мы сами не знаем, что произошло. Но пока не поймем, он к вам не приблизится. Не беспокойтесь, Наири.
— Как не приблизится? — опешила Анна, — Почему?
— Мы не знаем, чем это грозит.
— Ничем! Хон жизнью рисковал ради меня!
— И все же необходима полная проверка. Эти особенности…
— Ты как Эйр! — выплюнула Анна и задернула занавеску.
Тайкану показалось, что это далеко не комплимент. Он отстал от придворных и дождался, пока мимо не пойдут верблюды с ранеными. На одном из них сидел Хон. Парень вполне пришел в себя, но идти самому целители запретили.
— Эй, ты как?
Хон смерил наглого раба взглядом. Но Тайкан считался любимцем Наири, поэтому ответил:
— Хорошо. Но на будущее — изволь обращаться, как подобает!
— Как скажете, — чуть поклонился Тайкан, пряча усмешку, — Господин рораг, надеюсь, для вас не станет сюрпризом то, что какое-то время вы к Наири не подойдете? Её безопасность — прежде всего. А произошедшее недавно ставит госпожу под угрозу!
— Не твое дело! — отрезал Хон.
Разговаривать так с тем, кто успел стать легендой среди рорагов много лет назад, казалось юноше недопустимым, пусть даже собеседник и стал рабом. Но капитан Эйр сообщил о том же, и Хон не выдержал, сорвался.
Тайкан, как послушный слуга, знающий свое место, тут же отстал. Но от него не укрылось, какой болью плеснул взгляд юноши, направленный на верблюда Наири. И как разгладились напряженные черты лица, и улыбка, едва тронувшая губы…