Но обида рвала острыми, как у пираньи, зубами, и Анна решила лечиться как всегда — работой.
Несмотря на то, что в кабинете приходилось проводить большую часть дня, меньше её не становилось. Но постоянно мелькающий перед глазами Хон мешал сосредоточиться.
Анна не могла понять, что нашло на Эйра. Ревность? Или… просто желание служаки как можно лучше сделать свою работу? Если влюбленный может делать ошибки, значит, ему нет места в строю рорагов.
Выводы напрашивались неутешительные. Хотелось завернуться в плед, залезть с ногами в кресло и погрузится в интересную книгу, запивая уют какао. И желание это становилось все сильнее, так что Анна не выдержала.
— Все к удовольствию Наири, говорите? — пробормотала она себе под нос и отодвинула документы, — Я устала. Хочу отдохнуть. Хон, пусть приготовят носилки, я в Дворец Отдохновения.
На лице юноши заиграли желваки. Но он только коротко поклонился и передал приказ за дверь. А сам принялся собирать со стола бумаги.
Наблюдать за ним было интересно. И стыдно — как будто у ребенка мечту отнимать. Поэтому Анна с удовольствием устроилась в паланкине. Но едва носильщики подхватили его на плечи, примчался гонец от королевы. Кхемара приглашала уважаемую Наири, Воплощение Великой Богини Лилит, на чаепитие.
Приглашение пришло не вовремя, но Анна обрадовалась — во внутренних покоях королевы Эйр будет соблюдать дистанцию. А уж сам процесс заваривания цветков дерева Нуи Анна как-нибудь выдержит.
Кхемара ждала её не одна. Лартих присоединился к жене. Чуть смущенная улыбка, что появлялась на лице королевы при взгляде на мужа, говорила, что времени зря венценосная пара не теряла. Анна даже позавидовала — несмотря на положение, они были счастливы. А вот ей…
Снова захотелось окуклиться в плед. Тем более, что на церемонии Анна чувствовала себя немного лишней. Несмотря на почтение и предельную вежливость, а так же соблюдение всех обязательных ритуалов, Кхемра и Лартих умудрились показать, что с большим удовольствием выпили бы чаю только вдвоем. Но придворные церемонии требовали приглашать на них Наири.
Поэтому, когда все закончилось, Анна с усталым вздохом упала в кресло. Силы искать книгу, которой предстояло скрасить одиночество, не осталось. Но и сидеть вот так, пялясь на книжный шкаф, было глупым. Предстояло заставить себя встать, найти нужное и снова завернуться в плед. Благо, как только узнали о пристрастии Наири к подобным вещам, принесли несколько штук. Анна нравился сине-зеленый, из кашемира… Но до него тоже только предстояло добраться.
Анна уже собиралась выполнить задуманное, как в дверь поскреблись.
— Да? Кто там?
В комнату проскользнул Тассан. Остальные мужчины остались за дверью ожидать возвращения посланца.
— Что случилось?
Юноша опустился на пол возле кресла. Я залюбовалась на гибкие, текучие движения. А Тассан смотрел снизу своими зелеными глазищами, и молчал.
— Что?
— Госпожа… устала.
Ладони скользнули по ноге. Ступня, лодыжка, икры… Тонкие пальцы оказались на удивление сильными: оглаживали, разминали, продавливали…
— Где ты научился так массаж делать?
Анна вдруг поддалась настроению и скользнула на пол, на мягкий ковер. Тассан отпрянул. Анна обиженно засопела — ей понравилось, как он делает массаж.
— Госпожа, может… на кровати вам будет удобнее? — робко поинтересовался юноша, но получил в ответ недовольное бурчание.
Осторожно, стараясь не причинить неудобства, Тассан развязал узел и снял с Анны юбку. Потом так же аккуратно, едва прикасаясь к коже кончиками пальцев, распустил завязке на топе и отстранился.
Наири лежала, утопая в ворсе шелкового ковра. Золотистая от загара кожа спорила сиянием с золотыми украшениями. Запястья, предплечья, лодыжки… при малейшем движении раздавался тихий звон браслетов. Но сейчас они только мешали.
Сползло с плеч тяжелое ожерелье. Руки и ноги освободились из драгоценного плена. А в щель приоткрытой двери уже просунули узкий поднос с несколькими хрустальными флаконами.
— Простите, госпожа… — Тассан метнулся к ним, как коршун, Анна даже не особо заметила, что он прервался на мгновение.
А потом застонала, когда покрытые маслом ладони пробежались от лодыжек до затылка.
Мышцы плавились. Тассан словно вытягивал из них напряжение, заменяя сладкой истомой. Пальцы то едва касались кожи, то с силой впивались в тело. Плечи, спина… А потом согретое в ладонях масло потекло в ложбинку снизу спины. Тассан умело направил тонкую струйку так, что её поток чувствовался приятным теплом. Оно скользнуло ниже, пробежало по желобку между ягодиц и густым водопадом обрушилось между чуть разведенных ног. Тепло, влажно и чуть-чуть щекотно.