Кенрик рассказал допросчику почти все, в том числе и о бродяге. Не упомянул лишь о своем даре визуала и солгал, пересказывая то, что услышал от несчастного. По его словам, тот говорил о своем стремлении учиться и том, что в Игмалионе любой желающий может поступить в коронный университет, а сам бродяга шел к порталу, но не дошел.
– И вы поверили первому встречному? – Допросчик удивленно посмотрел на юношу.
– Не сразу, – покачал головой тот. – Я начал расспрашивать людей, бывавших в королевстве. Многие подтвердили слова бродяги. Тогда я и решил идти сюда.
– Что ж, похвальная целеустремленность, – как-то непонятно усмехнулся да-нери Хеннор. – В общем, вам не солгали. В Игмалионе действительно существуют четыре коронных университета, в которые может поступить любой желающий. Но возьмут его только в том случае, если результаты сданных вступительных экзаменов будут достаточно хороши. А добиться этого не так-то просто – требования очень высоки.
– Я справлюсь! – заверил Кенрик. – Я со всем справлюсь!
– Хорошо, поверю вам, молодой человек, – кивнул допросчик. – Разрешение на проживание вы получите. Советую поступать в Онгерский университет. До Беремского, конечно, на семьсот миль ближе, но он значительно хуже. В столичный даже не пытайтесь соваться, там такой конкурс, что только гений поступит. А до Веклитского слишком далеко – это другой конец страны, на дорогу туда потратите больше года. Да и климат в Веклите отвратительный, даже летом сплошные дожди.
– Благодарю за совет!
– Не за что, – широко улыбнулся Хеннор, которому юноша напоминал его самого в молодости. – Но перед тем, как мы с вами распрощаемся, попрошу подробно описать все, что с вами случилось. А также то, что вы обнаружили в архиве Ронгедорма. И, естественно, общепринятые легенды. Хочу сравнить. Все письменно – вам как опытному писарю это труда не составит.
– С удовольствием! – Кенрик обрадовался возможности хоть так досадить магистрату родного города, изгнавшему его, как он считал, ни за что.
– Кстати, карты вы читаете?
– Да.
– Отлично. Мой помощник даст вам карту вашей каверны. Посмотрите, возможно, найдете в ней какие-нибудь неточности.
– Но я далеко не всю ее знаю… Только места, где сам побывал.
– Вот их и посмотрите на карте. – Допросчик глядел на юношу с каким-то нехорошим интересом, отчего тот внутренне ежился. Это что? Проверка на лояльность? Возможно. Ему нет никакого дела до стран своей бывшей каверны. Пусть Игмалион их хоть все под себя подгребет!
Вскоре Кенрика посадили за свободный стол и развернули перед ним карту. Как ни странно, он сразу нашел несколько ошибок – границы вольных городов были нарисованы неправильно. Да и прилежащие к ним страны оказались изображены с ошибками, даже названия некоторых неверны. Юноша исправил, что знал, и карту забрали. А затем перед ним положили стопку бумаги и письменные принадлежности. Обмакнув перо в чернильницу, Кенрик приступил к делу. Работалось на удивление легко. Впереди маячило светлое будущее – впервые за последние пять лет у него появилась надежда.
Глядя на склонившегося над столом юношу, Дерт неспешно размышлял. История ронгедормца была слишком нелепа, а потому правдоподобна. Слишком правдоподобна. Это и вызывало подозрения. Очень похоже на тщательно проработанную легенду. Тем более что в чем-то юноша солгал. Ложь опытный следователь умел чувствовать отлично и уловил, что Кенрик сказал ему не все. Но ведь легенда – ложь изначально… Почему тогда ему кажется, что ронгедормец солгал только в какой-то мелочи? Впрочем, его история могла быть и правдивой, он всего лишь скрыл то, что является гонцом. Или не является? Как понять?
Еще немного подумав, старший следователь принял решение взять Кенрика в дальнейшую разработку. Чем-то тот ему понравился – умеет смотреть, видеть и делать выводы из увиденного, а это ценное качество. Если он все же не гонец, то может оказаться полезным для королевства. Желательно, чтобы юноша в таком случае попал на обучение именно в Онгерский университет – кузницу кадров для второго аррала. Надо будет обязательно написать ректору и своему бывшему декану, чтобы к ронгедормцу внимательно присматривались. Но это опять же если он ни в чем не замешан – иначе разговор будет совсем другим.