О, господи, господи, господи! — мысленно повторяла Брин, усаживаясь на место Антонии.
— Конечно, не забыл. — Алехандро слегка коснулся губами щеки Антонии, прощаясь.
— Как жаль, что мисс Рейг не смогла остаться с нами, — насмешливо заметила Брин, когда Антония ушла.
Проводив взглядом столь внезапно оставившую их Антонию, Алехандро хмуро посмотрел на Брин.
— Все кажется таким вкусным. Что вы порекомендуете? — спросила Брин, закрывая меню, и вопросительно посмотрела на Алехандро. В глубине ее синих глаз еще таилась насмешка.
Сейчас Брин выглядела немногим старше Мигеля, с ее невинным выражением лица, лишенным всякой косметики, и волосами, стянутыми в хвост зеленой лентой в тон топу. Только вот выражение этого лица было слишком невинным.
— Все, что захотите, — ответил Алехандро и переключил внимание на сына, чтобы помочь ему сделать выбор.
К удивлению Брин, она наслаждалась неспешным обедом. Правда, они с Алехандро в основном игнорировали друг друга, излишне сосредоточенно поглощая пищу, но Майкл чувствовал себя расслабленным в обществе отца, да и еда была просто превосходной. Алехандро заказал чудесное вино; с того места, где они сидели, открывался изумительный вид на долину, простиравшуюся до самого моря.
По правде говоря, она впервые так расслабилась за все время пребывания на Мальорке.
Майкл был очень рад вернуться на виллу, вернее, к бассейну. Брин снова расположилась в одном из шезлонгов и предалась размышлениям о достоинствах традиционной для здешних мест сиесты. После вкусной еды и вина она бы и подремала часок, но мешало присутствие Алехандро.
— Вечером вы снова уедете? — спросила Брин, приподнимаясь, чтобы нанести на кожу солнцезащитный крем.
— Снова? — Алехандро наблюдал, как ее длинные, гибкие пальцы поглаживающими движениями втирают крем в кожу на плечах и шее.
— Я видела, как вы уезжали вчера вечером, — ответила Брин, не глядя на него.
Его отъезд, по-видимому, дал ей повод сделать определенные, хотя и неверные выводы, а встреча с Антонией сегодня лишь окончательно подтвердила их.
Но в любом случае, почему эта женщина думает, что имеет право высказываться по поводу его личной жизни?
Алехандро потерял нить своих размышлений, когда Брин приподняла топ и начала втирать крем в кожу обнаженного живота. Совершенно плоский живот с нежной, кремовой кожей, дразнящие холмики грудей под зеленым топом…
Что, черт возьми, он делает?
Эта женщина — тетя Мигеля, пусть и не родная. Постоянно досаждающая ему тетя, и ее прелести абсолютно не должны его волновать.
Он сжал губы.
— Вы хотите как-то прокомментировать ситуацию за обедом? — достаточно резко спросил он, недовольный больше собой, чем Брин.
Она была для него источником постоянного раздражения, от которого он был не прочь избавиться, и ему не должно быть дела до ее гибкого, стройного тела и шелковой кожи. И до веснушек, рассыпанных по всему телу и добавляющих ей сексуальности… Почему тогда он представляет себе, как находит и целует каждую из них?
— Нет, просто решила завязать разговор, — ответила Брин спокойно.
Как бы не так!
Но он не был связан с Антонией так, как это могло показаться Брин, которая, не колеблясь, сделала свои выводы. Антония была, безусловно, привлекательной женщиной, но он никогда не смешивал бизнес и удовольствия.
Проявленные же Антонией накануне собственнические замашки и неудовольствие, вызванное его долгим отсутствием, показали Алехандро, что он несколько утратил обычную бдительность. Похоже, Антония и ее отец ожидают от него большего.
Но он совсем не намеревался снова пройти мучительным путем брака. Тем более теперь, когда у него есть Мигель, его наследник, ему вообще не нужно жениться. Но проблема несговорчивости Филиппе Рейга в делах пока остается…
Алехандро поднялся из шезлонга.
— Мне нужно сделать несколько звонков.
— Подумать только, какой вы занятой человек, Алехандро. — Брин сидела теперь, упершись подбородком в подтянутые колени.
— Да, у меня есть деловые обязательства.
Брин подняла брови.
— Как приятно для вас, должно быть, что эти деловые обязательства касаются прекрасной Антонии.
Алехандро стиснул зубы.
— Не думаю, что это ваше дело, но все же поясню, что с Антонией меня связывает лишь бизнес с ее отцом, Филиппе.
— Неужели? — Брин откровенно насмехалась. — У меня сложилось совсем иное впечатление.
— Меня это не волнует. — Алехандро глубоко вздохнул. — Вы не имеете права задавать мне подобные вопросы, Брин, — холодно заключил он.
— Но вы же ужинаете сегодня вместе? — не сдавалась Брин.
Если Алехандро намеревался сделать Антонию своей женой, а значит, мачехой Майкла, то это и ее дело тоже.
— Я — один из гостей, приглашенных сегодня на ужин в дом отца Антонии, — раздраженно, но все-таки пояснил он.
— А-а-а… — пробормотала Брин, с удовольствием наблюдая, как обычно прекрасно владеющий собой Алехандро, не может справиться с раздражением.
— Вы самая… невыносимая женщина!
В ответ на его слова Брин улыбнулась.
— Сочту за комплимент.
— Это вовсе не было комплиментом! — В состоянии гнева его испанский акцент стал более явным. — В вашем обществе у меня не было ни минуты покоя.
Послышался сдавленный смешок.
— Это самые лучшие слова из тех, что вы мне говорили.
Как она бесит! — уже не в первый раз подумал Алехандро. Раздражающая, слишком прямолинейная и саркастичная… Но в то же время он не мог не признать, что в обществе этой женщины ему ни одного мгновения не было скучно. И это его беспокоило.
— Мне действительно нужно идти и сделать несколько звонков. Что теперь? — спросил он, снова увидев на лице Брин выражение неодобрения.
Она пожала плечами.
— Интересно, а когда у вас будет время для Майкла?
— Мы только что пообедали вместе. — Алехандро вновь нахмурился.
— Совместная еда и совместное времяпрепровождение с ребенком — это разные вещи.
Невероятно! Никто никогда не разговаривал с ним подобным образом.
— Скажите, Брин, вы имеете представление о том, как приручают дикого жеребца?
На лице Брин появилось недоумение.
— Тогда я вам скажу, что для этого нужно иметь прежде всего терпение. Сначала следует дать жеребцу привыкнуть к вашему присутствию, звуку вашего голоса. Только тогда вы можете начать дотрагиваться до него, разговаривая с ним. И снова должно пройти какое-то время. Но теперь, когда он уже немного привык к вам, можно попробовать положить седло на его спину и взнуздать. Потребуется еще какое-то время, прежде чем вы сможете сесть в седло. Если же вы попытаетесь сделать все это слишком поспешно, вы только навредите животному и все испортите.
Брин во все глаза смотрела на него.
— Вы хотите сказать, что в отношении Майкла вы применяете те же приемы, что и для приручения дикого жеребца? — спросила она, не веря своим ушам.
Алехандро пожал широкими плечами.
— Это испытанный метод.
— Вы… вы… — Щеки Брин стали пунцовыми, глаза запылали гневом. — Вы так же приручаете и женщин? Нежно разговариваете с ними, касаетесь, ласкаете, а уже потом укладываете в постель? — Возмущению Брин не было предела.
Плотно сжав челюсти, Алехандро смотрел на нее с яростью.
— Вы не имеете права…
— Имею, если именно таким путем вы намерены сближаться с сыном! Это просто невероятно, понимаете вы это? — Она покачала головой, все еще не веря услышанному. — Непостижимо! Неужели вам кажется, что управлять чувствами маленького ранимого мальчика можно так же, как приручать жеребца?
— А вы, Брин, никогда не задумывались, насколько трудна эта ситуация для меня?
— Прошу меня простить, Алехандро, — в голосе Брин опять зазвучал сарказм, — но в этой ситуации отнюдь не ваши чувства для меня на первом месте.
— Понятно, что чувства Мигеля для вас важнее. Обо мне же вы думаете лишь самое худшее.
— А как мне думать о мужчине, который шесть лет уклонялся от своих отцовских обязательств.