3. День рождения, отложенный на выходной, обернулся скучной рутиной. «Помой», «нашинкуй», «порежь», «расставь». И трижды «добеги до продуктового»! Тренировка на значок «готов к труде и обороне», а не праздник! Гости, все как на подбор,в возрасте. Мужчины солидные, женщины расфуфыренные. Иван Петрович на должности свадебного генерала. Алена поняла бы еще, если б на роль почетного гостя Сегей Копылов был зван. И положение повыше, да и сам мужчина интересный. С манерами. К тому же приятель Аристарха. Как он там его называл? Риша? Смешно. Риша... Но мамин спутник, видимо, не предлагал приглашать друга детства. А то и вовсе утаил факт знакомства с работником обкома от Аллы. Почему? Да по десятку причин. Не в последнюю очередь потому, наверное, что и сама Алла не спешила представить Аристарха официально. Кто он ей? Не муж. Не жених. Жених... Алена окинула мужчину, сидящего по другую сторону стола ироничным взглядом. «Даже рядом с собой не посадила,– язвительно заметила про себя девушка.– А он ей подарки... пеньюарки. А сам вот сидит как сыч на суку. Один. Оно и понятно. Подруги матери с мужьями, ее же коллеги по работе, родственники. Он никого и не знает. – Вручил подарок?– улучив момент, задала вопрос Алена. – Не волнуйся. Вручил. От нас обоих,– Риша, очутившийся не в своей тарелке, смотрел в пол, на носки начищенных ботинок.– Как договаривались. Ты выбирала. Я покупал. Типа того. «Не идет ему совсем пиджак. А уж галстук и подавно,– заключила студентка, критически осмотрев наряд гостя.– Хотя понятно, откуда ветер дует. Сам он не стал бы в официоз облачаться». – И чем мы порадовали именинницу? Что тебе подсказал мой безупречный вкус? – Постельным,– лаконично откликнулся собеседник, опрокидывая стопку водки. Внутри у Алены все похолодело. – Да ты что? С ума сошел?– девушка метнула тревожный взгляд на мать. Удивительно, что до сих пор она никак не выразила недовольства. Да какое там недовольство? Вспышки огненной ярости, как протуберанца на Солнце, вот чего ожидала Алена! Рука сама собой потянулась к графину с домашней наливкой из ирги. И мигом наткнулась на строгий жест матери. Покачивающийся, словно метроном, указательный палец был весьма серьезным предупреждающим знаком. Стеклянную крышечку уже откупоренного графина пришлось вернуть на место. Как и саму емкость. Алена даже складки скатерти разгладила, лишь бы не привлекать излишнего внимания. – Напугалась?– с пьяненькой улыбкой подначил Аристарх. – Ты не представляешь какую бомбу ты заложил! – Бомба, положим, в твоей комнате. Надежно укрыта матрасом,– пропуская еще одну стопку и закусывая ее золотистой шпротиной,отозвался мамин ухажер. Капля масла успела незамеченной скатиться по вилке и скрыться под обшлагом рубашки. – «Динамо» просто бомба,– вдруг обозначил свое присутствие муж маминой коллеги, пристроившись справа. Изрядно навеселе, он расслышал одно слово из приглушенного диалога. И решил вмешаться, оседлав любимого конька. Объяснений ждать не приходилось, поэтому Алена тихонько выскользнула из-за стола. Прикрыв за собой дверь, запустила руку под матрас. И наткнулась на уже знакомую текстуру импортной упаковки. Подарок! Но что он делает здесь? – Вот ты где!– голос Аллы настиг ее, когда она поправляла покрывало на постели. Во всяком случае,девушка искренне надеялась, что ее движение похоже на бытовое действо. Слава богу, что она не стала вытягивать упаковку!– Ровесников нет, скучно тебе? – Просто немного устала,– первая же пришедшая на ум фраза прозвучала весьма правдоподобно. – Привела бы мальчика,– абсолютно неожиданно для дочери предложила Алла,– У тебя же есть мальчик? – Н-н-нет,– от растерянности голос Алены дрогнул. – Так уж и нет?– пристально взглянула ей в глаза именинница,– совсем-совсем никого? – Ну... так. – Как? Ты уже взрослая почти... Разговор был совершенно беспрецедентный. И, скорее всего, алкоголь сыграл в выборе темы не последнюю роль. Алена присмотрелась к матери. И верно, щеки залил румянец, глаза блестят. Ранее Алла никогда так откровенно не допытывалась до подробностей ее личной жизни. Да и были ли они, подробности? Да и сама «личная» жизнь? Ну не рассказывать же ей о походе в кино со Стасиком? К тому же приятных воспоминаний минуты вместе с кавалером не оставили. Напористые скоротечные поцелуи, нетерпеливые и грубые тискания. Совсем не так, как в затемненной комнате-острове... В животе вдруг абсолютно неуместно потеплело. Будто тесто, оставленное без присмотра пошло в рост, уже приподнимая аккуратную эмалированную крышку кастрюли. Стоп! – Не знаю. Ухаживать пытается один. Но я сомневаюсь. – Раз сомневаешься, значит не твое!– бескомпромиссно отрезала хозяйка дома.– И голову не забивай, и жизнь себе не ломай! Придет время, встретишь парня. Поженитесь... Последнее слово она произнесла протяжно, почти мечтательно. – Мам, а тебе наш подарок понравился?– рискнула пойти ва-банк Алена. – Комплект постельки? Качественный. Расцветка яркая. Сразу видно, ты выбирала. Как сорока, любишь все, что блестит. Только вот не все оно золото. – Хозяюшки!– появился в дверях Иван Петрович,– ну куда, куда ж вы удалились? Бросили нас на произвол судьбы, так сказать. – Пойдем,– потянула дочь за руку Алла,– вернемся к гостям. Еще через полчаса за столом затянули песню, споря с очевидностью. «Ой не вечер, ой не вечер». Ей на смену пришел «казак лихой, орел степной», а затем вдруг грянул нестройный хор, имитируя енотика из мультика. От улыбки станет всем светлей. Алену всегда поражала широта репертуара праздничных песен. Совсем уж под занавес она стала свидетелем сцены на кухне с вполне традиционными персонажами. Мать отчитывала Аристарха за то, что он порядком набрался. И не сможет развести гостей по домам. Тот большей частью виновато молчал, отделываясь лишь междометиями. – Ну... стал быть... так что,– передразнивала раздраженно Алла,– тоже мне, надежда и опора! – Ладно. Пойду я. До дома. До хаты,– сделал вывод мужчина. Обличительница останавливать его не стала. А Алена выскочила вслед на лестничную площадку. – С тобой все нормально? Доберешься? – Не впервой! Где наша не пропадала. – А зачем ты оставил мне... ну, там, под матрасом? Она не подобрала слова для обозначения заграничной, предположительно французской, кружевной прелести. Зато его без заминки подобрал Аристарх. – Ночнушку Афродиты? Твоя. Твоя по праву. Дарю. Ты в ней чувственная богиня. Повелительница чресел, раскрывательница сердец! Или разбивательница... Его качнуло и на мгновенье он поймал широкой ладонью ее плечо. Даже сейчас, прикосновение его руки не было грубым. Сильным, неосторожным, нежданным,– да. Но не грубым. Просто мужским. Как и поток лестных слов, горячим водопадом обрушившийся в душу. Алена почувствовала, как алый мак смущения покрывает щеки. – Пока, девочка. Расти большой. Слушайся маму. А я пошел. Алена, чтобы хоть как-то выразить признательность, успела поправить ему узел галстука. И проводила долгим грустным взглядом. Ну вот за что мать с ним... так? Расходились гости долго. Не расходились, а рассасывались. Алена уже и тарелки с приборами перемыла, а тройка визитеров все еще допивала чай. Та самая подруга с мужем, фанатеющим по «Динамо», да Иван Петрович,с красным лицом. – Ох, пенсионер же без пяти минут, а до водки охочий, как молодой!– отметила мысленно Алена. Как выяснилось через четверть часа, не только до водки. Уже в прихожке, обувшись с третьей попытки, тот отстал от супружеской пары, не без труда одолевавшей спуск по лестнице. Прощаясь, представитель горкома бесцеремонно лапал Аллу. Та убирала от себя его руки,ненавязчиво и вяло. Но ненадолго. Те вновь возвращались к женским ногам. Гладили. Сжимали. Норовили нырнуть под край платья в полумраке. Алена ожидала резкого толчка, звонкой пощечины. Но услышала лишь кокетливый смешок, да шуршание возвращаемого на место шелка. И то, последнее лишь потому наверное, что Алла заметила силуэт дочери на пороге комнаты. Когда они остались, наконец, одни, и девушка ополаскивала чашки, мать протянула: – Пойду в ванну, красоту смывать. Алена бросила мимолетный взгляд на ее лицо. Тушь немного потекла. И помада смазалась. Они что, еще и целовались в подъезде!? Шипучую накипь ее возмущения сдержал только родительский авторитет. – Осуждаешь?– уперлась фривольно запястьем в косяк Алла.– А ты не осуждай. Петрович он... безвредный. Наоборот, полезный даже,– она пьяно хохотнула.– А коленок мне не жалко! Алена молча продолжила расставлять посуду по полкам. Хотя внутри все клокотало от разъедающего гнева. Для всех, выходит, правила. Устав, типа монастырского. А для себя, любимой, исключения? Особенно, если мужик еще и «полезный»? Дождавшись струи воды, ударившей в раковину, она отыскала в холодильнике почти опустошенную банку с наливкой. Налила щедро, до половины, в свою привычную чашку с ромашкой, не размениваясь на рюмки. И опустошила залпом. Привет правилам! Заснуть не удавалось долго, несмотря на усталость и хмель, моментально проникший в кровь. В голову лез то Стас со своей противной обезьяньей хваткой. То нахраписто напирающий багровый горкомовец, с сединой и морщинами. Фу! Надо о чем-то обалденно приятном... Ладонь уже привычно проделала запретный прежде путь, оказавшись под резинкой пижамы. Замелькали образы калейдоскопа звезд отечественного и зарубежного кино. Ален Делон... Ах, какой красавчик. Вяче