Молчаливый Сурен пожал плечами, но тоже встал. Наталья тут же подхватила его под локоть.
«Влюблена,– сделала вывод Алена.– Так и льнет, так и ластится. Как кошка, поминутно потирающаяся о ноги хозяина. Вот почему одни женщины так себя ведут, а другие,– совсем иначе?
Она даже представить не могла, чтобы мать выказывала так откровенно привязанность Аристарху. Тем более на публике. Конечно, неизвестно что происходит у них там, за закрытыми дверями спальни... Хотя, почему неизвестно? Очень даже ведомо! Ей тут же пришли на ум нечаянно, а иногда и намеренно подслушанные реплики Аллы. Практически все наполненные либо обличительной, либо сдержанно-ограничительной интонацией. «Наполненные, как чаши»,– почему-то подумалось ей. На ум тут же пришел образ древнегреческого философа Сократа. Ему тоже подали чашу. Заботливо наполненную цикутой. Это яд такой. Тоже, поди, греческий. Лектор не уточнил. Сказал только, что очень горький. И, хоть кровь Сократа и была закалена капельными ежедневными вливаниями от ссор со сварливой женой, все же фатального напитка не вынесла. Во рту у Алены сделалось горько, будто это ей поднесли яду по решению этого самого...ареопага, кажется. Или нет. Коньяка больше не осталось, и она допила компот, до того, как последовать за компанией.
По пути она тоже подхватила Аристарха под локоть, по примеру Наташи.
Кинозал расположился в ближайшем, самом современном на вид, корпусе. Компактный, не такой, как в городском «Ударнике», но не маленький. И весьма уютный. Зрителей, кроме них, почти не наблюдалось. Так, три или четыре рабочих по облагораживанию территории, да пара человек в первом ряду. «Пенсионеры-вахтеры, наверное, со слабым зрением»,– решила Алена.
На экране мелькали актеры в форменных кителях. Но не в военных, в а каких-то непривычных, темно-синих.
Алле импонировали мужчины в форме, в разговорах мать постоянно ставила в пример их подтянутость и выправку. Алена же относилась к теме довольно равнодушно. Ну, китель. Ну, погоны. Фуражка, которую и носить-то неудобно наверное. Еще бы галифе! Старомодный фасон армейских брюк ей казался откровенно комичным. Но, свое мнение девушка предусмотрительно держала при себе, дипломатично отмалчиваясь.
Все вместе они садится не стали. Их с Аристархом пара заняла кресла на предпоследнем ряду, ближе к правой стене. Копылов с Анастасией, хоть и выбрали тот же ряд, но прошли дальше, к левой. А армянин с блондинкой устроились на два ряда ниже.
– Что за картина?– уже озвучив вопрос, она поняла, что фраза прозвучала как-то... претенциозно. Или даже жеманно. Будто прорвался изнутри откуда-то мамкин голос. Хорошо, что насмешница Настасья не слышала!
– Экипаж.
– Про летчиков?
– Ну да. Филатов главного героя играет.
Низкий оглушительный гул авиационных двигателей вдруг наполнил пространство. Сонливость, было начавшую накатывать в полутьме, как ветром сдуло. В центре зала неодобрительно засвистели и киномеханик, отделенный от зала перегородкой, убавил мощность колонок. Даже перестарался, пожалуй. Теперь в голоса актеров приходилось вслушиваться, чтобы не упустить нить диалога.
– И что? Поднимает качество авиаперевозок в стране?
– Нет, это не производственная драма,– улыбнулся спутник,– скорее о том, как человек меняется, преодолевая сложные жизненные обстоятельства.
– Ух ты! Говоришь, как пищешь! Тебе бы лекции в обществе «Знание» читать!
– Любое художественное произведение об этом. Фильм, спектакль, книга. Иногда даже музыка,– Аристарх будто и не заметил подтрунивающего тона девушки.
«Ну да, привычка общения с Аллой сказывается. Иммунитет. С миру по капле, и, глядишь, Сократ бы и сдюжил»,– мысли, выбравшие русло, все никак не хотели сворачивать, пробивая новую протоку.
– Ты еще со школы, впрочем, должна это помнить,– продолжил мужчина.
«Это что, ответный укол?»
Алена оценивающе заглянула в лицо соседа по креслу. Вроде бы нет. Перевела взгляд налево. Там уже самозабвенно целовались Сергей и Настя.
– Риша,– она сама не ожидала, что будет так вольно обращаться с именем спутника,– а сколько Анастасии лет? Копылов не опасается статьи за...
– Нет,– тихо и мягко рассмеялся в полутьме Аристарх.
– Почему?
– Ему нечего опасаться. Насте через месяц исполнится двадцать два!
– Два... Два...,– от растерянности сбилась студентка.
«Ну вот, расквакалась, как лягушка!– разозлилась на себя Алена,– что называется, в зобу дыхание сперло!»
– Риша, как это... двадцать два!?
– Такое случается, когда человеку двадцать один. А после раз,– и день рождения!– все так же негромко рассыпался хохоток спутника.