– Да,– невольно вырвалось у нее в ответ. Самое простое проявление привязанности показалось ей сейчас, сию минуту, самым необходимым, уместным и восхитительным. И, словно в догонку, словно того, что происходило было мало, ладонь Аристарха охватила ее грудь. Но совсем не так, как пытался тискать ее Стас! Та хватка была выражением требующей немедленного удовлетворения потребности. Потребности эгоистичной, бескомпромиссной и жесткой! Это же прикосновение ощущалось страстным, но... бережным.
– Аах!– она выдохнула, сжимая непроизвольно пальцы. И тут же ее овеял ответный вздох, насыщенный, порывистый, будто весенний ветер, разметавший волосы.
Аленин мир вдруг сомкнулся, сжался до компактной сферы, ограниченной подлокотниками соседних кресел. За пределами которой не существовало ничего. И внутри тоже. Тоже, ничего, кроме ее ощущений. Ее удовольствия. Ее наслаждения остротой растянувшегося во времени захватывающего момента. И ее мужчины, дарившего и разделявшего вселенную чувственного микрокосмоса.
– Как же здорово!
Она откинула голову, позволяя ему целовать шею. Ласка губ. Нега груди. Распирание в сосках, жаждущих чего-то большего... Тайное ритмичное покачивание сжимающихся девичьих бедер. И мужское естество, как ось, вокруг которой закручиваются вихри женской страсти... Его присутствие. Его пока не открытая сила. Его вечно притягательная мощь...
– Еще, Риша... Еще!
Сфера наполнилась расплавленным оловом, превратившись в блестящую, обманчиво лениво переливающуюся каплю.
– Еще! Еще...
Грудь приподнялась, обретя надежную, куда надежнее матерчатой, поддержку извне. Скручивающее давление на сосок, даже сквозь ткань, выбило долгожданную искру, сорвавшуюся тут же факелом вниз. Во тьму колодца, переполненного парящей невесомо сенной трухой.
И только шум упрямых не убиваемых отечественных турбин из динамиков у экрана заглушил ее крик.
– Алена! Алена!
– А?
– Ты меня напугала!
– Да?– Алена потерялась после внезапно интенсивного оргазма, накрывшего ее, словно лавина,– Почему?
– Выкрикнула... Потом отключилась... Напрочь. Будто тебя из розетки выдернули! – сбивчиво, не особенно заботясь об изяществе эпитетов, захлебывался Аристарх.
– Может у меня приступ?– озвучила она невнятно первое же объяснение, пришедшее в голову.
– Ага. Французы его называют «маленькая смерть».
– Чего?
– Это они галантно так..,– Риша задумался, подыскивая слова, а потом, видимо плюнув на манеры закончил без затей,– женский оргазм зовут.
– Женский... оргазм... зовут,– она даже не заметила, как повторила каждое слово вслух. Пробуя на зуб, перекатывая во рту. Осмысливая их непривычную фактуру и содержание. Тем более непривычные, что применялись они не к кому-нибудь... Ни к тетке с улицы, ни к соседке по лестничной площадке. Ни к актрисе. К ней, Алене, именно к ней!
– Ты уж извини за прямоту,– глаза Аристарха лучились желанием и... И восхищением?
«Отчего так?»,– подумалось Алене, все еще сбитой с толку произошедшим.
Из состояния ступора ее вывел толчок в плечо. Рядом стояла Настя.
– Ты комнату для девочек посетить не хочешь?
И только сейчас Алена спохватилась, что не только хочет, а просто испытывает явную необходимость.
– А ты прикольная... заводная,– оценивающе бросила начинающая актриса на обратном пути, заставив покраснеть спутницу.
– Не представляю, о чем ты,– предпочла уйти в глухую оборону Алена. Конечно, она тоже мола бы объявить о том, что видела пылкие поцелуи соседской парочки. Но решила, что сейчас это прозвучит неуместно.
– Не зря, видно, Копылов на тебя глаз положил,– проигнорировав ответ продолжила Настя так же задумчиво.
– А он... положил?– вспыхнула, словно спичка Алена. И тут же пожалла о почти детской несдержанности.
– Определенно. Май,– романтический месяц любви,– пафосно продекламировала Анастасия. И потешно свела глаза к переносице, рассмешив собеседницу.
– Думаешь?
– Знаю!
– А Наташа и Сурен...
– Кстати, о них,– Настя прострелила взглядом коридор.– Есть тут у них местечко.
Она взяла за ладонь Алену, потянула за собой, к узкой лестнице на второй этаж.
– Мы куда?
– Туфли сними,– тихо подсказала театралка, подавая пример.
Босые ступни аккуратно коснулись холодного металла. Наверху оказалось всего две двери, одна из которых манила приоткрытой створкой.
– Тс-с-с!– приложила указательный палец к губам проводница.
Крадучись, они приблизились к двери. Алена осторожно выглянула из-за плеча Насти и буквально приросла к полу.
Сурен полулежал, развалившись в мягком кресле, и устремив лицо вверх, что-то говорил на гортанном языке.
А перед ним, утопая коленями в бежевом ворсе ковра, расположилась Наталья. Ее белокурая голова двигалась размеренно, почти буднично под речитатив мужской речи.
Насте пришлось почти силой оттаскивать окаменевшую Алену.
– Ай,– фальшивая школьница тихонько стукнула парой туфель, все еще зажатой в пальцах, по запястью Алены, стоило им оказаться вновь у подножия лестницы,– Отпусти. Вцепилась как дикая!
Девушка смутилась, осознав, что до сих пор сжимает что есть силы предплечье спутницы.
– Извини!
На коже внучки Ивана Петровича алел след ее пальцев.
– Синяк же будет!– прошипела она.
– Прости, пожалуйста, я не хотела,– перед глазами Алены все еще стояла распутная картина. Блондинистая голова, раскачиваясь, временами открывала заросшие темным волосом, ноги. Алена слышала про такое краем уха. На уровне обрывочных шушуканий и двусмысленных шуточек. Но ей и в голову не могло прийти, что подобное может происходить рядом, буквально на ее глазах! А ведь она даже не заметила, когда кавказец с подружкой покинули зал. Может тоже как раз после той самой сцены с аквариумом?
– Страстная натура!– заметила Анастасия, возвращая себе полушутливый тон.– Знаешь что, у меня скоро днюха. Я скажу Рише где и когда. Приходи. Точнее, приходите. Вместе.
– Спасибо за приглашение,– вежливо поблагодарила Алена.
Домой она вернулась под вечер, под недовольное ворчание матери. Служебная «Волга» доставила ее до подъезда. Аристарх, хоть и составил й компанию, отказавшись участвовать в продолжении праздника на базе отдыха, но показываться на глаза Алле не стал. Хорошо еще, что Сергей щедро снабдил ее блоком жвачки «Калев» с интенсивным ароматом клубники. Резинка отбила запах алкоголя. А правдоподобная легенда о вечерней конференции актива, придуманная по пути, обеспечила приемлемое алиби.