Но, несмотря на создавшуюся обстановку, мысль о том, что необходимо покинуть Аян и поселиться опять в чужой стране, все еще не приходила в разгоряченную первоначальным порывом голову Пепеляева. Слишком памятным и унизительным казалось теперь полуторагодичное пребывание в Харбине. Пусть на крохотном клочке русской земли, но чувствовал он себя полновластным хозяином. Все и вся в Аяне, его окрестностях подчинено генералу Пепеляеву, уполномоченному самим главой Земского собора осуществлять суровую военную власть на прибрежных таежных просторах.
— Пригласите ко мне генерала Вишневского, Оскар Леопольдович, — попросил Пепеляев адъютанта.
После возвращения из неудачного похода на Якутск Вишневский ни разу не показывался на глаза командующему дружиной. Битый генерал жил по соседству с казармами, где расположились уцелевшие после разгрома на Лисьей Поляне его дружинники. Жил он тихо, уединенно, стараясь реже выходить на улицу, чтобы не видеть немого укора в глазах подчиненных. Вишневский очень болезненно переживал позор поражения в схватке с красным отрядом Строда.
— Доброго здоровья, Анатолий Николаевич, — произнес тихим голосом Вишневский, войдя в кабинет Пепеляева.
— Здравствуйте, Сергей Поликарпович, — приподнялся за столом командующий. — Что-то давненько вы ко мне не заглядывали?
— Нездоровится мне, — пожаловался Вишневский. — Этот кошмарный поход и восемнадцать суток немыслимой осады Сасык-Сысы вытряхнули из меня живую душу, и чувствую теперь в груди огромную кровоточащую рану…
— Нельзя все усматривать в таком мрачном виде, дорогой Сергей Поликарпович, — смягчился Пепеляев при виде упавшего духом коллеги. — Вспомните популярную песенку наших юных лет:
— Боюсь, Анатолий Николаевич, и весна и лето не принесут нам облегчения, — уныло протянул Вишневский. — Дороги в тайге станут еще более труднопроходимыми. Лена очистится от льда, и красные сумеют подбросить свежие силы на помощь Строду.
— Мы не можем ждать наступления весны, генерал, — вышел из-за стола Пепеляев. Плотный, кряжистый, с энергичным, мужественным лицом, он был олицетворением силы и действия. — Нам нужно еще зимой собраться в кулак и двинуться на Якутск, чтобы до начала весенней навигации освободить город и таежные окрестности от большевиков. Только так мы сумеем взять реванш и укрепиться в таежных областях.
— Где мы сможем набрать достаточно сил, чтобы обрушить на красных кулак?
— Я полагаю, что вот-вот начнутся повальные восстания на огромных сибирских просторах, — сжимая и разжимая кулаки, твердо проговорил Пепеляев. — Я родился в Сибири и всю свою жизнь там прожил. Я хорошо знаю этого прижимистого и своенравного мужика-хлебороба. Он не станет долго терпеть засилья большевизма: прозреет, одумается и возьмется за оружие. Александр Васильевич Колчак не понимал сибирского крестьянина и наделал немало досадных ошибок. Моя же ставка — целиком на мужика. Я верю в его хватку, его здравый ум, который выковывался в течение многих столетий и глубоко чужд большевистским устремлениям.
— Перспектива в недалеком будущем, как вы ее обрисовали, Анатолий Николаевич, многообещающая, — молвил Вишневский. — Но чтобы привести в действие эти мужицкие резервы в Сибири, нам нужны теперь наличные силы: новые пополнения в людском составе, вооружении, боеприпасах и продовольствии. В самое ближайшее время, пока море сковано льдом, Михаил Константинович Дитерихс не сможет помочь нам ни людьми, ни вооружением. А весной, летом большевики тоже сумеют подбросить своим новые подкрепления.
— Кто первым придет на помощь своим: наши из Владивостока или красные по Лене? — произнес Пепеляев.
— До весны ждать подхода подкреплений опасно, Анатолий Николаевич, — заметил Вишневский. — Отдохнув и приняв пополнение из Якутского гарнизона, этот фанатик Строд может двинуться по нашим следам, чтобы осадить Аян.
— Вряд, ли имеются солидные резервы у большевиков в составе Якутского гарнизона, — усомнился Пепеляев в решимости красных наступать на Аян. — А у Строда сил явно недостаточно, чтобы отправиться в поход на Аян с целью его осады. Мы понесли большие потери на Сасык-Сысы, но, я думаю, и красные потеряли немало своих людей.