Не знаю, сколько времени мы так пролежали, я периодически засыпал, потом вновь просыпался и старался не шевелиться, чтобы не потревожить девушку. В один из моментов пробуждения я понял, что праздник ангелов наконец-то закончился — за стенами барака больше не было слышно пьяных воплей и хохота. Тишину нарушали только громкий храп узников, да несвязное бормотание одной из рабынь, расположившейся на ночлег неподалёку от нас. Я вновь провалился в сон, на этот раз надолго, и проснулся уже утром от криков стражников, приволокших котёл с похлёбкой. Мы с Линдой не успели даже привести себя в порядок — надо было срочно становиться в очередь за едой, чтобы не остаться голодными.
Покончив с завтраком, если таким словом можно назвать то, чем нас накормили ангелы, мы по очереди сходили в туалетную камеру барака и помылись. Остальные арестанты не особо следили за своей гигиеной, но для нас двоих такое положение вещей было неприемлемым. После этого, чтобы хоть как-то занять себя, мы вновь попытались побеседовать с обитателями барака, но они на все наши вопросы отвечали скупо и неохотно, а некоторые из них порой вели себя даже враждебно. Несмотря на это, было заметно, что они уже понемногу привыкли к нам и, хотя и с большим трудом, но всё же шли на контакт. Те малые сведения, какие нам удалось вытянуть из них, говорили о том, что причины, по которым они оказались в заточении, были различными: кого-то захватили в плен при очередном набеге ангелов на приграничные территории, другие провинились и попали сюда в наказание, но были также и такие, кто просто по состоянию здоровья уже не могли выполнять свои обязанности, и их отправили в барак как ненужный, бесполезный теперь рабочий материал.
Примерно в середине дня входная дверь распахнулась, и вошёл Теорис с двумя охранниками. Он оглядел барак, расплылся в довольной улыбке, заметив меня с Линдой, и провозгласил:
— Вы, безумные отщепенцы, ваше время пришло. Мой ментор Изориус ожидает вас в своём доме!
Глава 16
Это известие придало нам новых сил. Окрылённые надеждой на скороевызволение из плена, мы тотчас же поспешили к ожидающим нас ангелам и лекарю. Стражники в очередной раз связали мне руки и повели нас прочь из барака.
Теорис, не оборачиваясь и не останавливаясь, торопливым шагом шёл впереди, словно хотел как можно быстрее доставить нас к своему начальнику. Ангелы время от времени подталкивали нас в спины, стараясь подстроиться под темп лекаря. Вскоре мы покинули захламлённую, ещё несущую на своей поверхности следы вчерашнего буйного празднества, но уже обезлюдевшую центральную площадь и направились в один из проходов между хибарами, окружающими стадион.
Путь к дому Изориуса был довольно запутанным. Как оказалось, концентрические кольца из хижин на внешней границе площади по мере удаления от центра отсека теряли своё строгое геометрическое построение, и уже ближе к его периферии дома и постройки воздвигались хаотично, без соблюдения какого-либо определённого порядка. Мы петляли примерно минут десять, пока не остановились у невысокого деревянного дома с покатой крышей, сооружённого из старых брёвен и ветхих, местами потрескавшихся досок.
Теорис подошёл к узкой двери и несколько раз громко ударил по ней обратной стороной кулака, затем распахнул её и скрылся в хижине. Спустя минуту он вышел наружу и объявил:
— Охрана, оставайтесь здесь. Я сам отведу отщепенцев к Изориусу.
Стражники переглянулись, но ничего не сказали и молча встали по обе стороны от двери.
Лекарь нетерпеливо махнул рукой, данным жестом повелевая нам заходить внутрь, и буркнул:
— Поторапливайтесь! Изориус не любит долго ждать!
Я пропустил Линду вперёд и, ещё раз охватив взглядом соседние постройки, шагнул в дверной проём. Внутри дом состоял только из одной комнаты, в центре которой находился большой круглый деревянный стол, заваленный различными предметами непонятного мне предназначения. Вокруг стола стояло несколько стульев, а у противоположной от входной двери стены располагалась широкая и низкая кровать, застланная шкурами и мехами животных. У трёх других стен стояло множество грубо сколоченных деревянных стеллажей и полок, заполненных домашней утварью, кувшинами всевозможных размеров, странными инструментами довольно примитивной конструкции, статуэтками, рисунками и картами на маленьких плоских досках и прочим подобным хламом. На столе и на специальных столбиках, расставленных по всей комнате, были установлены небольшие открытые чаши с маслом и горящим в нём фитилём. Так как окон в доме не было, они являлись единственным источником освещения. Горьковатый дым от них поднимался к потолку и выходил наружу через специальное отверстие в крыше хижины. Хозяин дома стоял у стола и молча наблюдал за нами.