Что ж, по крайней мере, это ограничение мне было понятно: ИскИны при проектировании станции руководствовались, как обычно, чисто прагматическими соображениями. Зачем зря расходовать ресурсы, когда весь персонал состоит только из машин? Люди и андроиды в этом месте всего лишь случайные гости. А если верить словам Линды, то наше с ней присутствие здесь после выполнения основной задачи и вовсе необязательно.
— Господин, центральный отсек перед Вами, — вдруг сообщил мне робот и остановился у неприметной входной мембраны, на которую я, не будь со мной рядом услужливого попутчика, вероятно, даже не обратил бы внимания.
Мембрана бесшумно распахнулась, и я увидел довольно-таки просторное помещение округлой формы. Внутренняя поверхность его стен являлась одновременно одним цельным, обширным экраном, на котором постоянно сменялись изображения различных отсеков и туннельных переходов станции, кроме того, некоторые его участки были заполнены всевозможными математическими символами, графиками, таблицами, чертежами и картами. Одного беглого взгляда на них мне хватило, чтобы понять, что особого желания разбираться в этом чрезмерном обилии информации у меня не возникнет. В центре помещения, вращаясь медленно вокруг своей оси, парила в воздухе большая голографическая модель «Прометея», а прямо перед ней, спиной к нам, стояла Линда.
— Любуешься космическим кладбищем? — спросил я, как только миновал вход в отсек.
Мой голос неожиданно громко прозвучал в практически пустом помещении, девушка вздрогнула и обернулась. Лицо её выражало недоумение.
— Что ты сказал, Кай? Я не поняла…
— Ты не находишь, что этот звёздный ковчег — одно огромное общее кладбище для тысяч людей. И животных, кстати, тоже… — сказал я и направился к ней.
— Вот оно что… Возможно, так оно и есть, — задумчиво отозвалась Линда.
— Ты сомневаешься? А вот ИскИны, напротив, твёрдо уверены в этом.
— ИскИны, к сожалению, и на этот раз правы. Было бы глупо рассчитывать на то, что кто-то остался жив.
Она снова повернулась к модели. Я встал рядом с ней и посмотрел на ковчег.
— Ты опять пришёл с нянькой, — с усмешкой обронила Линда и кивнула в сторону моего робота.
— А ты, как всегда, в гордом одиночестве. Чем тебе не нравится мой слуга?
— Мне не нравится, что он стоит за нашей спиной и пялится на нас. Не люблю, когда за мной так пристально наблюдают. Знаешь, после пробуждения здесь я запретила своему слуге попадаться мне на глаза.
— Ну хорошо, если он так сильно тебя раздражает, то я прикажу ему выйти отсюда.
Я повернулся к роботу, который словно изваяние застыл неподалёку от нас, и молча указал рукой в сторону выхода. Он правильно расценил мой жест, коротко поклонился и удалился из помещения, оставив нас с Линдой вдвоём у модели «Прометея».
— Ну вот, теперь мы опять одни, — промолвил я и ещё раз окинул взглядом пустой отсек и стены-экран.
— Это не совсем так, Кай. Не забывай, что все наши слова и действия фиксируются ИскИном станции. Он всегда рядом. Если он не контактирует с нами через своего представителя, то это ещё не значит, что он не в курсе того, чем мы занимаемся в данный момент.
— Ты действительно так считаешь?
— Я не только так считаю, я в этом абсолютно уверена. Здесь не Земля. Мы находимся в ограниченном пространстве станции, полностью управляемой и контролируемой местным ИскИном. Сам он расположен, скорее всего, в её центральной части, там, где установлен энергетический реактор, а вся остальная конструкция сооружения фактически является его придатком, подконтрольным только мозгу этого суперкомпьютера. А контролировать что-либо можно лишь в том случае, если обладаешь всей полнотой информации…
— Лично я совсем не против его незримого присутствия. Мне так намного спокойнее.
— Нисколько не сомневаюсь в этом, — усмехнулась Линда и, пристально взглянув мне в глаза, спросила: — Ты, кажется, хотел о чём-то поговорить?
— Ты уже видела сегодня капитана?
— Конрада? Нет. Специально я его не искала, и на глаза он мне тоже не попадался. А почему ты спросил?
— Когда я зашёл к киборгу ИскИна, то увидел, как он разговаривает с андроидом, и при этом Конрадом не выглядел особо счастливым. Он ничего не сказал, но мне показалось, что они о чём-то спорили друг с другом.