.- Не хочется,- Сергей присел на перила и предложил: - Давайте пройдёмся до нашей беседки. В такой чудесный вечер хочется в сад.- Пожалуй, - тихо согласилась она.Они медленно пошли по садовой дорожке, ведущей к беседке. Сергей не мог не заметить, как изменилась Анна. Нет, внешне она была прежней очаровательной девушкой, почти ребёнком, только коса не спускалась свободно по спине, а была уложена вкруг головы. Но куда подевались мечтательные искорки, горевшие когда-то в её глазах? Теперь только затаённое страдание мелькало в них, маленький рот не болтал без умолку, не рассказывал Сергею о мыслях, возникавших в кудрявой головке. Шагая по тропинке, она не забегала вперёд, как раньше, не бросалась вприпрыжку за каждым необычным цветком, а просто молча шла рядом с Сергеем.- Анна,… я должен поговорить с вами… Обещайте, что выслушаете меня, - после долгого молчания, волнуясь, сказал Петрушевский.Они вошли в беседку. Опускаясь на скамью, дрогнувшим голосом девушка тихо спросила:- Сергей Владимирович, а вы… уверены, что вам нужен этот разговор?Дрожь в голосе Анны была слишком явственной, и Петрушевский не мог её не заметить. Эта дрожь ободрила его, придала решимости.-Да, уверен, – твёрдо ответил он.- Хорошо, я слушаю вас…- вздохнув, согласилась Анна, стараясь не смотреть на него.- Я люблю вас, Анна, - спокойно признался Сергей.Девушка удивлённо посмотрела ему в лицо, словно не поняла его слов.- Сергей Владимирович,…я… правильно поняла вас? – в растерянности переспросила она.- Да, я выразился вполне ясно… И могу повторить вновь и вновь – я вас люблю, - в голосе Сергея опять послышалось волнение.- Сударь, - Анна вскочила, её глаза, потемнев, вспыхнули тем пламенем, которое обычно загоралось в них в минуты сильного беспокойства, - по-видимому, вы не отдаёте себе отчёта в своих словах… Кажется, я не давала вам повода… Впрочем, вероятно, вы вообразили себе что-то… мне не следовало тогда, быть с вами столь…столь откровенной и…близкой, - сбивчиво заговорила она.- Нет, Анна, нет! Вы не поняли меня! — горячо возразил Сергей. Его лицо исказила гримаса отчаяния, казалось, слова Анны причинили ему физическую боль. – Когда в тот свой отпуск, после ранения, я ехал сюда, я хотел убежать от тоски и уныния, которые преследовали меня. Но уже в первый же день я ощутил, что внутреннее состояние, от которого бежал, настигло меня и здесь. И вдруг появились вы!.. Дни, проведённые в вашем обществе, стали для меня единственными мгновениями радости. В вас я нашёл друга, человека, который понимал меня… Вы любите то, что люблю и я, вы отвергаете с категоричностью и настойчивостью ребёнка всё то, что тяготит и меня. Вы возродили меня, заставили радоваться новому дню… И тогда я понял, что не смогу без вас! Только вы – нежное и чистое создание, лишённое этого светского блеска, который сейчас почему-то ценится в женщинах более, чем самая последняя из добродетелей, с вашей удивительной непосредственностью, открытостью – вы нужны мне!Петрушевский замолчал, провёл руками по лицу, откинул со лба чёрную прядь непослушных волос. Растерянная и напуганная его неожиданными признаниями Анна стояла, глядя на него широко раскрытыми глазами. Столько всего читалось в них – от смятения, немого укора, смущения до участия и страха – что Сергей, не выдержав натиска этого взора, опустил глаза и мысленно упрекнул себя за излишнюю эмоциональность, испугавшую девушку.- Но я …оказался трусом, - продолжал он уже спокойнее, - я уехал без объяснений. Испугался … Чего? – вправе спросить вы, – он с горькой усмешкой вновь посмотрел Анне в лицо. – Я не знаю… сам не могу объяснить… Наверное, это смешно прозвучит из моих уст, но я, как мальчишка, бежал от настоящего чувства… Я пытался вернуться к прежней жизни… но все мои мысли были о вас. И тогда я понял, что должен объясниться. Только вы можете решить мою участь…С этими словами он шагнул к Анне. Она, резко подняв опущенную голову и глядя прямо ему в глаза, спокойно спросила:- Чего вы требуете от меня, Сергей Владимирович?Слёзы готовы были хлынуть из её глаз, но одновременно с этим такая неожиданная сила исходила от её взгляда, что, казалось, он исторгает пламя.- Требую? – Сергей мысленно обругал себя за то, что вынужден причинить ей боль, попытался улыбнуться и отвечал, не отводя взора от её глаз: – О, нет! Я не смею требовать… Я лишь прошу вас ответить на мои чувства и составить моё счастье, прошу вашей руки.Повисла напряжённая тишина. Лицо Анны ещё больше побледнело и стало неожиданно спокойным, почти безразличным. Однако в нём появилось что-то, испугавшее Сергея.- Как жестоко, - едва слышно прошептала она, словно обращалась к кому-то третьему. Потом открыто посмотрела на него и звенящим голосом бросила: - Конечно, вы небезразличны мне, однако…Не договорив, остановившись на полуслове, Анна устало провела рукой по лбу и хотела сказать что-то ещё. Но вдруг пошатнулась и упала бы, если бы испуганный Петрушевский не бросился к ней и не подхватил. Он усадил её на скамью, достал из кармана маленькую фляжку и, поднеся к её губам, влил несколько капель коньяка. Анна пришла в себя и закашлялась. Опустившись перед ней на колени, Сергей стал целовать её похолодевшие тонкие пальчики. Опомнившись, Анна испуганно отдёрнула руки и попыталась встать, но он удержал её.- Простите, простите меня, Бога ради! – взволнованно заговорил Сергей. – В своей любви я сделался жестоким, думая только о собственных чувствах…- Нет, нет, - возразила она, - вы не должны так думать… Вашей вины нет! Просто… вечер очень душный… и этот приторный запах сирени…- Но меня извиняет лишь одно, - продолжал Сергей, как будто не замечая её слов, - я действительно люблю вас!- Прошу вас, Сергей Владимирович! – Анна отпрянула от него и, быстро встав, отошла в сторону.Взволнованное лицо Сергея и тон его голоса не на шутку испугали её.- Вы только что признались, что я небезразличен вам, а значит, вы не можете отталкивать меня! – воскликнул он и силой привлёк её к своей груди.Девушка попыталась вырваться из его объятий, но вдруг устало замерла, как загнанная птица покорно ожидая своей участи. Его руки обнимали её с невыразимой нежностью, на миг эти объятия показались ей знакомыми. Да, в своём часто повторяющемся сне, она уже не раз чувствовала их, отдаваясь этой обволакивающей власти, там, во сне руки укрывали её от всех печалей и давали такое желанное и никогда не испытываемое ею в реальности чувство защищённости. Ещё мгновение, и она ощутила робкое пьянящее прикосновение его губ. Едва не теряя сознание, невероятным усилием воли Анна всё-таки смогла оттолкнуть Сергея.- Сергей Владимирович! – с дрожью в голосе заговорила она. – Я верю в вашу порядочность… И прощаю этот… этот минутный порыв. Однако прошу впредь вести себя достойно! Я всегда доверяла вам, надеюсь, смогу верить и дальше.- Анна, я… - начал Сергей.- Нет! – решительно остановила его девушка. – Теперь вы должны выслушать меня, как минуту назад слушала вас я. Действительно, я сказала, что вы небезразличны мне. Это правда…Но разве нам может быть безразличен друг? Ведь вы сами признались, что я стала вам другом. И я очень… очень благодарна вам за всё то, что было у нас тем летом… За наши беседы, споры… за то, что вы позволили мне поделиться моими мыслями. Вы стали единственным человеком, кому интересно, что у меня на душе, о чём я мечтаю, что волнует меня. Ведь это очень важно, чтобы кто-то захотел выслушать тебя. И я готова быть вашим другом… Как самый преданный друг я готова разделить ваши радость и печаль, вашу боль…- Анна! Но вы нужны мне не как друг! – в отчаянии перебил её Сергей, закрывая руками лицо.- Увы, то, что вы требуете от меня невозможно! – ответила Анна.- Зачем вы обманываете меня и себя? – Петрушевский подошёл к ней и наклонился к её лицу. В его голосе послышалось раздражение, глаза яростно смотрели из-под нахмуренных бровей. – Я же вижу, чувствую, что вы отвечаете мне взаимностью… Ваши глаза… этот глубокий, полный огня взгляд – они не могут лгать. И только ваши губы упрямо твердят мне о дружбе. Но это ложь! В какую игру вы играете? О! Если бы вы были светской куклой, опытной, изощрённой в обольщении, я мог бы подумать, что это кокетство, ловкие сети, в которые вы пытаетесь всё сильнее и сильнее запутать меня. Но ведь вы – не такая! Что творится в этой очаровательной головке? – Сергей, взяв в ладони её лицо, немного встряхнул голову Анны.- Сударь! Вы оскорбляете меня и делаете мне больно! – из глаз девушки хлынули слёзы, но она не имела сил сопротивляться.Эти слёзы отрезвили Петрушевского. Он отпустил лицо Анны, протянул ей платок и заговорил мягким тоном, стараясь сдерживать свои эмоции.- Простите меня!.. Умоляю, если вы действительно считаете меня другом, будьте откровенны со мной!Сергей упал перед ней на колени и склонил голову. Анна молчала, не находя сил ответить, слёзы душили её. Всё это время он продолжал стоять так, словно преступник, ожидая своей участи.- Встаньте, Сергей Владимирович, - наконец, тихо вымолвила девушка. – Я совершенно не имела намерений запутать вас, - она грустно усмехнулась. – К чему скрывать? Да, я тоже… люблю вас…Сергей поднял голову и, словно не веря своему счастью, вновь посмотрел ей в лицо. Оно было спокойным, лишь глаза по-прежнему полнились слезами, время от времени солёные капли срывались из-под полуопущенных ресниц и тонкими ручейками сбегали по бледным щекам. Встав с коле