Утром и впрямь пошел дождь.
О сне она решила молчать. Ничего не хотелось. Он снова что-то чинил и слушал свое радио, сначала тихо, когда она проснулась – включил погромче. Завтракали молча, потом он предложил танцевать.
Отмахнулась: «Не надо», но ей не нравилась музыка. Ей нравились танцы: вальс, фокстрот, танго… Что угодно, только не эти глупые дерганья, и не бестолковое топтание на месте.
Она промолчала.
Он выключил радио.
– Я устал. – говорит.
Она сидит на краю постели, он стоит рядом и повторяет:
– Я устал! Я думал, мы сюда приехали, чтобы отдыхать. А ты…
Махнул рукой, она молчит – ну и черт с ней. Вышел, выбрался в лес, под дождь, не расслышав «не ходи, там дождь», оставил сидеть ее оцепенелую, глядящую перед собой; оставил повалиться на бок и заснуть сном без образов. Вернулся через час, промокший, простуженный, с грязными ногами, с лицом, исцарапанным ветками. Принес мокрые, полированные цветы.
Протягивает:
– Это тебе.
С них капает вода.
Она отрывает голову от подушки и принимает букет, сонная. Капли падают на футболку, и она видит снова его, и слышит он:
– Мне нужно написать тебе акварелью рот, а тебе – мой. Иначе наши голоса потонут в тишине леса…
– Ты о чем? – спрашивает он.
– …или в злой тишине города. – и она рассказывает ему свой сон.
– Мне снился похожий сон. – отвечает он после недолгого молчания. Рассказывает.
И они пробуждаются ото сна, от любви, от голоса: он произносит в тишине ее имя – а она слышит имя его:
Автор приостановил выкладку новых эпизодов