Речи безумца все больше начали раздражать Джона и он уже не смог заснуть, он то и дело слушал бредни, надеясь воспринимать их как колыбель и убаюкивал себя. Но ничего не выходило. Слова то и дело, словно нож врезались в его и без того уже разболевшуюся голову, все глубже и глубже. О каком закате он говорил, что за луч луны на закате? Полный бред. Но ему было простительно, он же безумец. Блэк сидел, постукивая пальцами по клетке, как вдруг у его левого бедра что-то мягко приземлилось, не издав практически никакого звука. Это было похоже на комок бумаги. Джон обернувшись, глянул на безумца, все так же сидевшего и рассказывающего стенам о закате и осознал, что больше бросить некому. Охрана все так же мирно бороздила по царствию Морфея, а безумец бормотал, скребя пол своими длинными и мощными ногтями. И тут Джон Блэк осознал, разворачивая комок, что кусок бумаги на самом деле является стружкой деревянного пола. Развернув несколько кусочков стружки, Блэк улыбнулся изобретательности безумца и прочел следующую фразу, написанную чернилом:
«Пират должен выжить! Пират должен бежать!»
Обернувшись, Джон снова глянул на безумца, который все так же безучастно сидел, скребя пол и приговаривая про закат. Что за бред, подумал Джон. Неужели этот безумец, вовсе не безумец, но для чего он тогда все это бормочет? Чтобы окружающие так думали? Чтобы его не заподозрили? Чертовщина, да и только. Даже если так, ничего не понятно. И тут прилетел второй комок стружки с посланием:
«После того как зайдет капитан, ты выберешься!»
И каким же образом подумал Джон, как вдруг получил послание с продолжением их тайной переписки:
«Действуй по обстоятельствам, но думай быстро!»
После этого послания безумец стал во весь рост, пробормотал снова про закат и согнулся пополам. В такой позе он начал крутиться и издавать странные звуки, после чего уселся в угол и затих. В этот время Маркони Гульельмо вошел вместе с Тери и мужчиной среднего роста с короткой аккуратной стрижкой в элегантном британском костюме. У незнакомца не было никаких отличительных черт, лишь круглое лицо с маленькими усиками и больше ничего. Скорей всего это был лекарь, от него за версту несло различными травами и прочими лекарствами. Блэк присмотрелся к незнакомцу, тот же в свою очередь отвел глаза, окинув безумца беглым взглядом. Новоприбывшая группа приблизилась к Джону Блэку и остановились.
- Блэк, я решил показать вас нашему лекарю, хоть вы и мусор, но помирать вы обязаны как человек. – Высказался Маркони Гульельмо с некой виноватостью в голосе.
- Очень мило с вашей стороны, мистер Гульельмо, но я предпочитаю подыхать так, как считаю нужным.
- Нет у меня желания слушать ваши пререкания! Идем в каюту, у меня есть еще несколько пунктов, которые я хотел бы обговорить.
- Ну уж нет, вы оторвали меня от очень интересного трактата Гиппократа не для того чтобы я имел честь наблюдать наплевательство человека к своему здоровью! – Отчеканил лекарь, оценивающим взглядом окидывая Блэка. – Я все же осмотрю его, даже если для этого придется его усыпить! Не зря же я давал клятву Гиппократа, в самом деле!
Лекарь велел охране открыть клетку и вытащить на свет пленника, после чего уложить его на стол. Лекарь вынул из своего кожаного портфельчика, какие-то инструменты, каких Блэк не видел до этого и закапал в левый глаз едкую жидкость. Блэк стал извиваться словно змея, но крепкие руки охранников и Тери, крепко зафиксировали верхнюю часть туловища, отняв всякую свободу движения. Лекарь стал ковырять в глазу, боль была такой адской, что Блэк, не смотря на всю свою способность терпеть, завопил, словно ему вырывали глаз.
Блэк понятия не имел сколько прошло времени до того момента, как лекарь сказал: «Достаточно». Время стало вязким словно смола, поглощало все события, превращая их в одну нестерпимую монотонную жижу. Это были самые худшие моменты жизни Джона, правда жизнь его началась не так уж давно, но ему было с чем сравнивать. Безумный профессор сложил свои инструменты, оглядев еще раз больного, не известно был ли он больным или стал им после операции доброго доктора, но во взгляде читалась только доброжелательность и забота. Этот взгляд напоминал взгляд мамы, что пытается накормить свое чадо невкусной кашей. Во всяком случае, все закончилось, и Блэка снова поместили в его привычную клетку. Он умостился, сжавшись комочком. Глаз все еще пылал огнем, словно в глазницу зашили горстку раскаленных углей.