- Я, Джонатан Блэк, пират и убийца, альтруист и музыкант, с ярко выраженной манией величия, особенно когда выпью. – Джон улыбнулся своей «положительной» автобиографии, не очень-то удачный ход, если хочешь наладить с кем-то контакт. – А кто ты? Почему интересуешься мной?
В ответ ему послышался лишь шум волн, разбивающихся о его лодку. Неужели все? Неужели голос больше не хочет с ним разговаривать, Блэк негодовал, неужели он напугал голос, рассказав, что он пират и убийца или голос испугался альтруиста и музыканта. Джон хотел рассмеяться, но сил не было, и он просто сидел, издавая странные, еле слышные звуки, напоминавшие сухой кашель.
Джон не на шутку разозлился: сколько сил было затрачено на отрицательную автобиографию, но что он мог сделать с этим странным проявлением, которое не желало проявляться более. Тоска одолевала Блэка. Ему хотелось проснуться, где-нибудь на тропическом острове, в гамаке с бутылочкой прохладного рома. Лежа в гамаке, он наслаждался бы шумом волн, ложащихся на песочный берег, и считал бы облака. Вот облако в виде медведя, а вот еще в виде тигра, а это похоже на флагман Англии. Великолепно! Безмятежность – вот чего хотела душа Джона в этот момент. Безмятежность и сила для игры на флейте. Неужели он так много просил. Неужели всевышнему так сложно щелкнуть пальцами и устроить рай для некого Джона Блэка, предоставить возможность человеку искусства заниматься своим делом. Но всевышний не сделает этого, о нет, никогда не сделает, потому что человек по своей сущности очень жадное существо, словно пламя. Он должен есть. Как только он получает то, чего хочет, он сразу же поднимает планку, выше и выше. И так продолжается до бесконечности, пока его последняя мечта не будет брошена в его внутреннее пламя и не сгорит, словно дрова, вместе со всеми предыдущими мечтами. Он перестает питаться и начинает угасать. Апатия сковывает его желание, оно становится меньше и меньше, слабее и слабее, пока человек не превратится в безвольную, бесформенную массу, не желающую более гореть и питаться мечтами. И в такие моменты человек становится по настоящему ядовитым, ранее он пылал, освещая путь другим мечтателям, а теперь он вешает слова, словно якоря, на ноги новым бегунам, дабы они не смогли превзойти его.
Но Джон был не из таких. Он понимал, если он и выйдет из игры сейчас, если он остановится, хотя и смерти придется попотеть, чтобы остановить его, даже в этом случае он не станет препятствием для других, не станет якорем на ногах других. Блэк был предан одному убеждению: «Каждый сам определяет свою судьбу». Он понятия не имел, как и скоро ли, но он выберется, невзирая на минутные помешательства и отчаяние. Словно свет в конце туннеля, горела его мечта, его цель – встретится с Джейн.
- Джонни, кто ты? – снова прозвучал голос и в этот раз Блэк увидел образ на фоне черной пелены, женский образ. – Джонни, очнись!
Черты образа стали четче и фигура наполнилась красками и Блэк увидел сияющую фигуру в черном, это было очень неожиданно, не эту личность сейчас хотел увидеть Джон, ну что же, хоть какой-нибудь собеседник, лишь бы он не разговаривал как в прошлые встречи.
- Кто ты? – спросил Джон, выдавливая из себя каждую букву, словно пытался протолкнуть раздутую рыбу-собаку через глотку. На самом деле он не хотел знать, что это за существо и что оно делает во снах Блэка, но все же повторил с тем же трудом. - Кто ты?
- Это не важно! Важнее сейчас - кто ты? – прозвучал громовой голос и Блэк увидел снова эти красные маленькие зрачки. Блэка словно встряхнуло от удара молнии, поток неимоверной силы прошел сквозь него. Блэк почувствовал, что эта сила стала частью него.
Фигура снова растаяла в темноте. Но в этот раз встреча была не столь неприятной, как в прошлый раз. Падать в яму и получить заряд силы, что лучше? Ответ был очевиден. Блэк почувствовал себя значительно лучше, но его мучил один вопрос: кто он? Действительно, кто он? Почему он ничего не помнит, за исключением отдельных моментов жизни. Словно его жизнь была книгой, страницы из которой были вырваны целиком или частично. Но почему-то Блэк был уверен, что все делает правильно, что все следует своей стезей.