- Всевышний отец - всевышние ошибки, - Блэк рассмеялся, как будто это была его последняя возможность высмеяться. - Мне кажется, что ты слишком преувеличиваешь его недостатки.
- Вы думаете, что власть господняя неоспорима, что он выпасает нас как стадо безмозглых баранов на поле истины, а мы никак не хотим принять его "добрую волю"?
- Я считаю, что у каждого истина своя. И какую бы не дал нам почву для размышлений отец всевышний, каждый поймет это по своему, и каждый будет по-своему прав.
- А хотите знать мое мнение, мистер Блэк? - Помедлив, Натаниэль добавил, - я считаю что бог, не так уж и силен, как о нем говорят, я видел смерть, мистер Блэк, я видел жизнь, и я думаю, что могу судить о том, что в переходе из этого мира в другой нас никто не сопровождает, за исключением гробовщика, сэр. Только гробовщик нас отправляет в последний путь, потому как ему платят, а остальные, только и делают, что страдают по усопшему, но на самом деле они жалеют себя, они всегда выкладывают фразы наподобие: "На кого ты меня оставил?", "Что же мне делать дальше без тебя?", "Как я буду дальше жить?". В этих повседневных фразах-обращениях к усопшим, вы не замечаете разъедающий глаза эгоизм в виде слова "Я"? - Натаниэль нервно сглотнул остатки вина и небрежно сбросил бутыль со стола на пол. Трактирщик со своей смехотворной грациозностью спешно подошел к их столику, поднял бутыль и, улыбнувшись, снова занял свое прежнее место.
- Свинство, - отметил Блэк, - ты так рассказываешь о нас - нечестивых, а сам уподобляетесь чумной крысе - становишься вездесущим и разносишь заразу, о которой ведаешь окружающим. Мое личное мнение, если хотите донести мысль до окружающих - то соответствуйте ей.
Натаниэль впервые выразил что-то определенное, это была ярость к непонимающему собеседнику, в знак чего он резко встал, сделав вид, что только хочет сесть и резкими движениями удалился в сторону выхода.
«Безумный старик, - подумал Блэк - даже не хочет пытаться понять кого-то. Слишком уверен в себе и чужое мнение его совершенно не интересует. Таким не дано развиваться. Хотя куда ему развиваться, он уже говорит о смерти, как о должном, он уже прожил жизнь мысленно и готовится к ее физическому завершению, он не хочет с кем то считаться, так как считает себя единственным здравомыслящим на этой земле. Будь в его руках огромная сила, он явно бы весь мир уничтожил без капли сожаления, как бы кидая фразу богу: Я сильнее! Я умнее! Я смог стать свободным от твоего ярма и тащи свою сломанную телегу дальше сам. Человек – единственное животное, способное откусить руку дающую».
Мысли зашли в тупик. Ром кончился, и вместе с ним иссякли мысли о старом знакомом, которого он так и не вспомнил. Блэк начал впадать в панику, его потеря памяти обо всех событиях, знакомых местах и людях, его пугала. Он не мог понять причины этого. Не мог понять, почему и как он добрался сюда, место, где его все знают. Быть может это и есть проявление божьей воли, быть может, это есть наставление его на путь истинный. Но еще не была видна даже первая ступень этого истинного пути. Блэк совершенно выбился из сил в неравной схватке с ромом и заснул прямо за столом.
Глава 3
Блэк проснулся с ревущей болью в голове. Ощущение было такое, что не он спал головой на столе, а тяжелый дубовый стол на его голове.
В тавернах Порт-Рояля была одна особенность. Чтобы посетители сидели и пропивали побольше деньжат, создавалась атмосфера «остановки времени». В любое время дня и ночи в таверне был полумрак, оконные ставни были всегда закрыты, как будто это и вовсе не ставни, а какие-то декорации. Так что если запечатлеть несколько моментов в течении суток, картина оставалась бы неизменной. Но посетители не жаловались, ведь именно за этим - потратить деньжата - они и приходили.