- Давай, уводи, - махнул рукой главный, - потом прибери там все, чтоб красиво было. А мы свинец сейчас попробуем со старого аккумулятора.
Кавказец печально кивнул на дверь. Мы вышли. Мелкий снежок начал заметать почерневший сугроб. Впереди сарай с черным проемом.
- Маша, - услышала я сзади, - ты на централе в Коровниках была пару лет назад?
- Была.
- Ты меня не помнишь? Я Гурген. Ты мой портрет рисовала. И свой прислала. Я потом на зоне все на него смотрел. Думал, выйду и найду. А вон как вышло.
Я развернулась. Каштановая прядь упала на лицо.
- Здравствуй, Гурген. Ты как здесь?
- Долго рассказывать. Беги. Я скажу, ментов увидела и рванула, а я не догнал.
- Попозже побежим. Рассказывай. Только давай отойдем к сараю.
Трансмутатор работает штатно только тогда, когда я рядом, в пределах десяти метров. Если меня нет, он превращает пространство в нечто, человеческим языком неописуемое. Вместе с собой, разумеется. Гурген забеспокоился:
- Лучше бы ты бежала. А у меня история короткая. Задолжал очень много денег. Теперь отрабатываю.
- Кому?
- Основных ты их видела. Есть еще мелочь на подхвате, но она ничего не решает.
В этот миг со стороны дома полыхнуло нездешним прозрачным светом. Дома не стало. Части забора вместе с ближайшим «Чероки» тоже. Над местом кружил ,постепенно исчезая, вихрь. Теперь из того мира у меня только медальон на шее. Я тронула его под свитером. Блямбу зеленоватого металла размером со спичечный коробок можно принять за окислившуюся медь, а письмена за узоры. Гурген повернулся в недоумении.
- Вот ты никому и не должен, - улыбнулась я и поежилась.
Холодно без курточки ранней весной. Гурген осторожно, как кот к новой вещи, пошел на ровную полянку, которую посыпала белая крупа. Земля отличалась цветом.
- Куда все делось? Где братва?
- Внизу, метрах на шести, если копать будешь. Но они объем теперь занимают меньше кубического метра. Вместе с домом и машиной. Если все же решишься откопать и покажешь специалистам, скажут, метеорит. Оплавленный и с красивыми включениями, - вспомнила я, как мне рассказывали про подобные эффекты.
- Что происходит? Меня ширнули чем-то? Маша, ты кто?
- Кто и раньше, Маша Макарова. Теперь уже только с моих слов. Потому что у тебя там кредиторы и машина, а у меня дом, все вещи и документы.
- Я сейчас с ума сойду, - у него появился сильный акцент, - мне, что бы все понять, бутылки коньяка мало будет. Э, подожди, вот здесь дом стоял, так?!
- Гурген, нам нужно уходить. Потом все объясню. Нет больше никого. Вернуть обратно нельзя.
Он стоял с минуту. Достал сигарету. Что-то решил и махнул рукой. Мы сели в джип, Гурген долго возился с проводами зажигания, не получилось. Пересели в другой, попроще. Тот завелся.
- Сейчас, Маша, чтобы с ума не сойти, кушать будем. У меня живот после таких разборок сводит.
- Только не очень долго. В городе нам тоже нежелательно светиться.
- А где можно?
- Тебе лучше в Москву. Потом из России, если будет возможность. А езжай в Испанию? Климат хороший, море, говорят, теплое, жить недорого.
Гурген молчал. Мы остановились на окружной дороге возле дремучей забегаловки. От мангала шел дым. Из бутылки «Амаретто» граненый стакан наполнился коричневой жидкостью. Потом принесли ему коньяк, мясо, а мне чай и пирожки с повидлом.
- Испания, это хорошо, - размяк Гурген, - но я ничего так и не понял. Что за прибор такой был? Как так можно?
- Как видишь, можно. Не говори никому. Лучше совсем ничего не говори. И забудь.
- Забудешь такое, как же. Ты куда сейчас?
- Пока не знаю. Но показываться на том рынке точно нельзя. У той мелочи могут найтись и другие хозяева. Мне точно светиться нельзя.
- У меня есть знакомые в общаге строительного техникума, - Гурген влил в себя коньяк, - тебя поселят под чужим именем. Только с документами надо что-то думать. Денег на первое время я тебе немного дам. Джип продам, тогда еще добавлю. Им машины уже ни к чему.
- Подозрительно будет.
- Это если объявления давать. Я знаю, кому надо. Через сутки уже на юг отгонят, не найдут.
- Мне бы еще куртку и шапку, - жалуюсь ему, - как пойду?.
- Э, сначала устроим тебя, остальное завтра. Сейчас где купишь?
Действительно, торговцы одеждой уже свернулись. Рынок пуст. Какая-то жизнь только у закрытых магазинов, где с ящиков продают водку, пиво и сигареты.
Определили меня быстро. Комендант провела в пустую комнату на двух человек, без соседки. Стены обшарпанные, в конце коридора туалет. Раковина рыжая от вечно каплющей воды. Душ на первом этаже. Мне выдали, как великую милость, заплывший налетом когда-то голубой чайник, кипятильник, стакан, ложку, полбуханки черного хлеба и постельное белье. Это действительно роскошь. Только благодаря Гургену вошли в мое положение. Девочки-студентки все привозят свое.