- Это неприятно. Как в помои окунутся.
- Тогда выбрось свою чешуйку.
- И какие варианты? - чуть не плачу я.
- Обязательно найдем решение. Но сознайся, тебе же хочется в эту помойку? Интересно же, чем дракон откупился?
- Интересно.
- Да я так и чувствую, что мимо не пройдешь.Быстрей поймешь, что нужно на самом деле. Съезди на Варегово. Пока поезда еще ходят.
- До поселка доеду. А там как?
- Боишься?
- Боюсь.
- Так это и нужно. Страх обостряет чувства.
Я ей верю. Опасности пока не чуем ни я, ни она. На следующий день я пошла на рынок. Говорят, в Москве все есть. У нас нет. Торгуют на рынке люди, но разнообразием не балуют. Пуховики, спортивные костюмы, джинсовые вещи, дешевая обувка. После расспросов меня направили в Брагино. Там большой рынок. На входе меня встречает брошенный кошелек. Я уже знаю, что так каталы работают. Поднимешь, а потом найдется хозяин. Не досчитаются денег, и отдашь все свои наличные.
Я улыбаюсь в цепкие взгляды парней и прохожу дальше. В углу разложил камуфляж коротко стриженный мужик. Летняя афганка пятьсот рублей за комплект. Камуфляж шестьсот. Это дорого для спертого товара, но дешево для одежды. Самые простые джинсы у вьетнамцев стоят пятьсот рублей, «Мальвины» вареные - семьсот. К тому же камуфляж плохого качества.
- Здравствуйте, - улыбаюсь я, - меня в поход пригласили. Можете подобрать на мой размер?
- Подберем, - мужик окинул меня опытным взглядом, - возьмите афганку. И размер есть, и удобная. Когда пойдете?
- Уже скоро, через неделю.
- На природе холодно. Возьмите еще бээмку. Тоже на вас размер имеется. Тысяча двести всего-то. И это вместе со штанами.
Я влезаю в курточку с серым искусственного меха воротником. Снизу стеганная, сверху очень прочная ткань. Мужик позвал помощника. И мне принесли офицерские берцы.
- Вы их кремом пропитаете, и никакая вода не страшна, - поучал продавец, - в духовку на чуточку погреть поставили, а потом смазали. Впитается, опять в духовку. И так три раза. Крем я вам дам.
Я забираю комплект афганки, бээмку, высокие ботинки, которые немного велики. Иду через другой выход. За территорией рынка стоят бабушки возле разложенных на картонках старых книжек, посуды и прочих немудреных предметов быта. Мой взор цепляет нож. Подхожу смотреть. Неказистые ножны из толстой кожи. Очевидно добыта из старого портфеля. Но сделаны аккуратно, прошиты капроном, с петлей для ремня. Сам нож с лезвием сантиметров пятнадцать. Вроде финки. А вот на деревянной рукоятке трещина.
- Муж покойный еще делал, - поясняет пожилая женщина, - на моторном работал. А как на пенсию вышел, так год всего и прожил. Радовался, что пенсия повышенная, по первой сетке. Да не долго. А нож хороший. Из клапанной стали.
- Сколько просите?
- Пятьдесят рублей. Ты, милая, не смотри, что треснутый. Он долго прослужит.
Что такое клапанная сталь, я знаю. Не торгуюсь. Пригодится.
В продуктовых рядах беру несколько больших банок тунца из Аргентины, прекрасного качества, одно мясо. Сахар дома есть. А чай надо. Кофе очень дорогой. Перебьюсь.
Вечером с Верой Абрамовной готовим рюкзак. Не обычный зеленый брезентовый, а черный с кожаными вставками, сшитый вручную в давние времена, когда она сама ходила в походы.
«Мы выкройки передавали из рук в руки, - вспоминает она, - а изначально из какого-то гэдээровского журнала срисовали. Он на спине удобно сидит».
Афганка на мне села, как влитая. Получился симпатичный солдатик, если волосы убрать. Голову обвязала серой косынкой.
«Ну, красота, - смеется Вера Абрамовна, - хоть в кино про войну снимай!»
Рано утром меня Наставница не пустила. На вокзале шпана еще трясет пассажиров. Милиция прячется и заглядывает после семи.
В восемь десять поезд скрипнул тормозами и застучал по рельсам. Народу мало. Вагон почти пустой. Билеты никто не проверяет и не продает. В Ваулово пересела. Маневровый зеленый тепловоз таскал уже два вагона вместо трех. Экономят.
За окном черные поля сменились белыми, но с проталинами. Вокруг Варегово зона холода. Весна приходит на неделю, а то и на две позже. Зря шапку не взяла?
В поселке мне делать нечего. Только светиться лишний раз. Я сразу пересаживаюсь на вагончики — состав узкоколейки. Их тоже меньше, еще ходят, но уже не к каждому прибывшему поезду, а два раза в день. Приткнулась в уголочке среди теток и рыбаков. Видно, на карьерах еще лед не сошел. Слушаю, как ругают начальство, которое продает вокзал под дачу какому-то богачу. «Да зачем ему там дом? - возмущается дед, - вся земля на метр мазутом пропитана. Ну и что, что двухэтажный. Это же не квартира. А вокзал». Со мной маленький этюдник для прикрытия. На него косятся, но вопросов не задают.